«Что это, мол, я такое: тарбан, что ль?» — и гляжу, точно я тарбан.
Стоит надо мной давешний человечек маленький и так-то на мне нарезывает.
Давно смерклось, и Петр принес свечи. Он
постоял надо мной и спросил, кушал ли я. Я только махнул рукой. Однако спустя час он принес мне чаю, и я с жадностью выпил большую чашку. Потом я осведомился, который час. Было половина девятого, и я даже не удивился, что сижу уже пять часов.
В этот день в первый раз Тит ораторствовал на сходке. Ночью он пришел позже меня, лицо его было тёмно-красное, и он производил впечатление выпившего, хотя никогда не пил ни капли водки. Подойдя к моей кровати, он
постоял надо мной, как будто желая рассказать о чем-то, но потом быстро отвернулся и лег на свою постель. Ночью он спал беспокойно и как-то жалобно стонал… А на следующий день в академии много говорили о неожиданном ораторском выступлении Тита и много смеялись над его цитатами из Зайцева…
И снова думаю: отчего я вдруг заподозрил, что Антоний — отец мне? Разъедает эта мысль душу мою, как ржа железо. Потом заснул я. Во сне чувствую, толкают меня; вскочил, а он
стоит надо мной.
Когда я лежал лицом к его подушке, мне казалось, что он
стоит надо мной и иронически качает головой с бледным лицом и воспаленными мрачными глазами.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (
стоя на коленях). Ах, мои батюшки, повинную голову меч не сечет. Мой грех! Не губите
меня. (К Софье.) Мать ты моя родная, прости
меня. Умилосердись
надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами.
—
Постой,
мне кое-что
надо сказать, — и, взяв его короткую руку, она прижала ее к своей шее. — Да, ничего, что
я позвала его обедать?
— Да… нет,
постой. Послезавтра воскресенье,
мне надо быть у maman, — сказал Вронский, смутившись, потому что, как только он произнес имя матери, он почувствовал на себе пристальный подозрительный взгляд. Смущение его подтвердило ей ее подозрения. Она вспыхнула и отстранилась от него. Теперь уже не учительница Шведской королевы, а княжна Сорокина, которая жила в подмосковной деревне вместе с графиней Вронской, представилась Анне.
— Да, разумеется. Да что же!
Я не
стою за свое, — отвечал Левин с детскою, виноватою улыбкой. «О чем бишь
я спорил? — думал он. — Разумеется, и
я прав и он прав, и всё прекрасно.
Надо только пойти в контору распорядиться». Он встал, потягиваясь и улыбаясь.
— Но
я всё-таки не знаю, что вас удивляет. Народ
стоит на такой низкой степени и материального и нравственного развития, что, очевидно, он должен противодействовать всему, что ему чуждо. В Европе рациональное хозяйство идет потому, что народ образован; стало быть, у нас
надо образовать народ, — вот и всё.