Неточные совпадения
— Сделайте,
как меня старый дьяк учил: возьмите у меня из табакерки щепоть табаку да бросьте себе
в глаза — сон сейчас пройдет. Мы,
в то
время, когда еще настоящая служба была… это когда еще вас на свете не было, — все, бывало, так делали.
Можно было подумать, что жид считал себя здесь
как «
в граде убежища» и держался за этот угол присутственного стола,
как за рог жертвенника. Он укрепился, очевидно, с такою решительностию, что скорее можно было обрубить его судорожно замершие пальцы, чем оторвать их от этого стола. Солдат тормошил и тянул его совершенно напрасно: весь тяжелый длинный стол дрожал и двигался, но жид от него не отдирался и
в то же
время орал немилосердно.
Шатаясь без занятий из города
в город «Золотой Украины», он попался интролигатору
в ту горячую пору, когда этот последний вел отчаянную борьбу за взятого у него ребенка, и наем состоялся; но состоялся неспроста,
как это водилось у всех крещеных людей, а с хитрым подвохом и заднею мыслию, которую кравец, разумеется, тщательно скрывал до тех пор, пока ему настало
время действовать.
С виду все это, пожалуй,
как будто походило на что-то живое и даже очень полезное, но потом многие начали понимать и толковать об этом иначе, но не
в этом дело: благотворения и морализация были так сильны, что даже из «магдалинского приюта» для кающихся проституток одно
время было признано полезным выдавать «магдалинок» замуж за солдат.
В таком мнении, возникшем у смышленых евреев, едва ли все было преувеличением. По крайней мере не одни жидки, а и многие из очень просвещенных христиан так называемого «высшего» киевского общества
в то
время гораздо менее серьезно осведомлялись о том,
как хочет князь, чем о том — чего угодно княгине?
В то самое
время как теневая сторона улиц и зданий вся покрыта оледенелой корою, другая — обогретая солнцем — тает; кровли блестят и дымятся испаряющеюся влагой; звучно стучат, падая сверху и снова
в тени замерзая внизу, капели; и воробьев — этих проворных, живых и до азарта страстных к заявлению своего жизнелюбия птичек вдруг появляется такая бездна, что можно удивляться: откуда они берутся?
Я напился чаю и, не теряя
времени, поехал к Друкарту, который жил тогда
в низеньких антресолях над флигелем, где помещалась канцелярия генерал-губернатора,
в Липках,
как раз насупротив генерал-губернаторского дома.
В тот день, который я описываю, пленипотентов полосатый пес был на своем возвышенном месте и любовался природою. Я его не заметил или не обратил на него внимания, во-первых, потому, что знал его, а во-вторых, потому, что
как раз
в это самое
время увидал на противоположном тротуаре Друкарта и сошел, чтобы поговорить с ним о моих недосугах, мешавших моему участию
в спектакле.
Говорят: „чем люди оказываются во
время испуга, то они действительно и есть“, — испуг — это промежуток между навыками человека, и
в этом промежутке; можно видеть натуру,
какою она есть. Судя так, интролигатора
в этот промежуток можно бы, пожалуй, почесть более за жизнелюбца, чем за чадолюбца; но пока еще не изобретен способ утверждения Момусова стекла
в человеческой груди, до тех пор все подобные решения, мне кажется, могут быть очень ошибочными, и, к счастию, они ни одному из нас не приходили
в голову.
Еще ребенком у себя
в Орловской губернии, откуда покойный митрополит был родом и потому
в более тесном смысле был моим «земляком», я слыхал о нем
как о человеке доброты бесконечной. Я знал напасти и гонения, которые он терпел до занятия митрополичьей кафедры, — гонения, которые могли бы дать превосходнейший материал для самой живой и интересной характеристики многих лиц и их
времени.
Останавливаясь,
как требовали дела, то
в одном, то
в другом месте, иногда довольно подолгу, я
в свободное
время много читал и покупал интересовавших меня старых и новых сочинений.
Признаться сказать, ни
в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой, на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону).Прошу посмотреть,
какие пули отливает! и старика отца приплел! (Вслух.)И на долгое
время изволите ехать?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же
время говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и
в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это
время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. Ведь оно,
как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами и во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со
временем и
в генералы влезешь.
Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть
в генералы?
Хлестаков (провожая).Нет, ничего. Это все очень смешно, что вы говорили. Пожалуйста, и
в другое тоже
время… Я это очень люблю. (Возвращается и, отворивши дверь, кричит вслед ему.)Эй вы!
как вас? я все позабываю,
как ваше имя и отчество.
Хлестаков. Хорошо, хоть на бумаге. Мне очень будет приятно. Я, знаете, этак люблю
в скучное
время прочесть что-нибудь забавное…
Как ваша фамилия? я все позабываю.