Луна катится в зимних облаках,
Как щит варяжский или сыр голландской.
Сравненье дерзко, но люблю я страх
Все дерзости, по вольности дворянской.
Спокойствия рачитель на часах
У будки пробудился, восклицая:
«Кто едет?» — «Муза!» — «
Что за чорт! Какая?»
Ответа нет. Но вот уже пруды…
Белеет мост, по сторонам сады
Под инеем пушистым спят унылы;
Луна сребрит железные перилы.
Неточные совпадения
— Гм… да… — пробормотал Дыма, немного растерявшись. — Потеряли бы всю чиншевую землю! Так ведь там было
что терять. А тут…
что нам
за дело? Дают,
чорт их бей, деньги и кончено.
— Какое приданое? Девку берут, девка важная. Да ведь такой
чорт,
что и отдать-то еще
за богатого хочет. Калым большой содрать хочет. Лука есть казак, сосед мне и племянник, молодец малый, чтò чеченца убил, давно уж сватает; так все не отдает. То, другое да третье; девка молода, говорит. А я знаю,
что думает. Хочет, чтобы покла̀нялись. Нынче чтò сраму было
за девку
за эту. А всё Лукашке высватают. Потому первый казак в станице, джигит, абрека убил, крест дадут.
—
Чорт их знает! Тьфу! Хозяина настоящего нету, на какую — то кригу, [«Кригой» называется место у берега, огороженное плетнем для ловли рыбы.] говорят, пошел. А старуха такая дьявол,
что упаси Господи, — отвечал Ванюша, хватаясь
за голову. — Как тут жить будет, я уж не знаю. Хуже татар, ей-Богу. Даром
что тоже христиане считаются. На
что татарин, и тот благородней. «На кригу пошел»! Какую кригу выдумали, неизвестно! — заключил Ванюша и отвернулся.
— Нет… Впрочем, да! Один холодный и властный. Это правда. А другой? Глубокий, женственный, просящий.
Чорт возьми! Понимаете ли вы, Потапов,
что за такой взгляд можно отдать жизнь… Или вы и этого еще не понимаете?.. Ха-ха-ха…
— И
что это,
чорт возьми,
за американец такой, хотел бы я знать.