Неточные совпадения
И вы, вы все, которым столько раз
Я подносил приятельскую чашу, —
Какая
буря в даль умчала вас?
Какая цель убила юность вашу?
Я здесь один. Святой огонь погас
На алтаре моем. Желанье славы,
Как призрак, разлетелося. Вы правы:
Я не рожден для дружбы и пиров…
Я в
мыслях вечный странник, сын дубров,
Ущелий и свободы, и, не зная
Гнезда, живу, как птичка кочевая.
Неточные совпадения
Я завернулся в бурку и сел у забора на камень, поглядывая вдаль; передо мной тянулось ночною
бурею взволнованное море, и однообразный шум его, подобный ропоту засыпающегося города, напомнил мне старые годы, перенес мои
мысли на север, в нашу холодную столицу.
— Как, ты и это помнишь, Андрей? Как же! Я мечтал с ними, нашептывал надежды на будущее, развивал планы,
мысли и… чувства тоже, тихонько от тебя, чтоб ты на смех не поднял. Там все это и умерло, больше не повторялось никогда! Да и куда делось все — отчего погасло? Непостижимо! Ведь ни
бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста, как стекло; никакой удар не убил во мне самолюбия, а так, Бог знает отчего, все пропадает!
Он остановил коня, поднял голову и увидал своего корреспондента, дьякона. С
бурым треухом на
бурых, в косичку заплетенных волосах, облеченный в желтоватый нанковый кафтан, подпоясанный гораздо ниже тальи голубеньким обрывочком, служитель алтаря вышел свое «одоньишко» проведать — и, улицезрев Пантелея Еремеича, почел долгом выразить ему свое почтение да кстати хоть что-нибудь у него выпросить. Без такого рода задней
мысли, как известно, духовные лица со светскими не заговаривают.
Чаадаев, помнишь ли былое? // Давно ль с восторгом молодым // Я
мыслил имя роковое // Предать развалинам иным? //…Но в сердце,
бурями смиренном, // Теперь и лень, и тишина, // И в умиленьи вдохновенном, // На камне, дружбой освященном, // Пишу я наши имена!
— Вы выражаете ваши
мысли, как лошади, ногами, — заметил Малов, воображавший, вероятно, что лошади думают галопом и рысью, и
буря поднялась — свист, шиканье, крик: «Вон его, вон его, pereat» [да сгинет! (лат.).]