Оркестр
в павильоне играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей", российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером;
в игорных залах, вокруг зеленых столов,
теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным,
в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась
грудью на стол и не обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ",
в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже
в случае удачи, что нисколько не мешало ему,
в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который
в Париже,
в салоне принцессы Матильды,
в присутствии императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
Юрий, выскакав на дорогу, ведущую
в село Палицыно, приостановил усталую лошадь и поехал рысью; тысячу предприятий и еще более опасений
теснилось в уме его; но спасти Ольгу или по крайней мере погибнуть возле нее было первым чувством, господствующею мыслию его; любовь, сначала очень обыкновенная, даже не заслуживавшая имя страсти, от нечаянного стечения обстоятельств возросла
в его
груди до необычайности: как
в тени огромного дуба прячутся все окружающие его скромные кустарники, так все другие чувства склонялись перед этой новой властью, исчезали
в его потоке.
С отчаянием
в груди смотрел связанный приказчик на удаляющуюся толпу казаков, умоляя взглядом неумолимых палачей своих; с дреколием
теснились они около несчастной жертвы и холодно рассуждали о том, повесить его или засечь, или уморить с голоду
в холодном анбаре; последнее средство показалось самым удобным, и его с торжеством, хохотом и песнями отвели к пустому анбару, выстроенному на самом краю оврага, втолкнули
в узкую дверь и заперли на замок.