Неточные совпадения
В семье Гудала плач и стоны,
Толпится на дворе народ:
Чей
конь примчался запаленный
И
пал на камни у ворот?
Кто этот всадник бездыханный?
Хранили след тревоги бранной
Морщины смуглого чела.
В крови оружие и платье;
В последнем бешеном пожатье
Рука на гриве замерла.
Недолго жениха младого,
Невеста, взор твой ожидал:
Сдержал он княжеское слово,
На брачный пир он прискакал…
Увы! но никогда уж снова
Не сядет на
коня лихого!..
Но, полно думою преступной,
Тамары сердце недоступно
Восторгам чистым. Перед ней
Весь мир одет угрюмой тенью;
И всё ей
в нем предлог мученью —
И утра луч и мрак ночей.
Бывало только ночи сонной
Прохлада землю обоймет,
Перед божественной иконой
Она
в безумьи
упадетИ плачет; и
в ночном молчанье
Ее тяжелое рыданье
Тревожит путника вниманье;
И мыслит он: «То горный дух
Прикованный
в пещере стонет!»
И чуткий напрягая слух,
Коня измученного гонит…
И
в бездну
падая с
конем,
Напрасно звал — и след кровавый
За ним вился по крутизне…
Неточные совпадения
При этом обстоятельстве чубарому
коню так понравилось новое знакомство, что он никак не хотел выходить из колеи,
в которую
попал непредвиденными судьбами, и, положивши свою морду на шею своего нового приятеля, казалось, что-то нашептывал ему
в самое ухо, вероятно, чепуху страшную, потому что приезжий беспрестанно встряхивал ушами.
В глуши что делать
в эту пору? // Гулять? Деревня той порой // Невольно докучает взору // Однообразной наготой. // Скакать верхом
в степи суровой? // Но
конь, притупленной подковой // Неверный зацепляя лед, // Того и жди, что
упадет. // Сиди под кровлею пустынной, // Читай: вот Прадт, вот Walter Scott. // Не хочешь? — поверяй расход, // Сердись иль пей, и вечер длинный // Кой-как пройдет, а завтра то ж, // И славно зиму проведешь.
Еще амуры, черти, змеи // На сцене скачут и шумят; // Еще усталые лакеи // На шубах у подъезда
спят; // Еще не перестали топать, // Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать; // Еще снаружи и внутри // Везде блистают фонари; // Еще, прозябнув, бьются
кони, // Наскуча упряжью своей, // И кучера, вокруг огней, // Бранят господ и бьют
в ладони: // А уж Онегин вышел вон; // Домой одеться едет он.
Бывало, льстивый голос света //
В нем злую храбрость выхвалял: // Он, правда,
в туз из пистолета //
В пяти саженях
попадал, // И то сказать, что и
в сраженье // Раз
в настоящем упоенье // Он отличился, смело
в грязь // С
коня калмыцкого свалясь, // Как зюзя пьяный, и французам // Достался
в плен: драгой залог! // Новейший Регул, чести бог, // Готовый вновь предаться узам, // Чтоб каждым утром у Вери //
В долг осушать бутылки три.
Потом вновь пробился
в кучу,
напал опять на сбитых с
коней шляхтичей, одного убил, а другому накинул аркан на шею, привязал к седлу и поволок его по всему полю, снявши с него саблю с дорогою рукоятью и отвязавши от пояса целый черенок [Черенок — кошелек.] с червонцами.