— Господин генерал-кригскомиссар! Я только теперь признаю вас таким, — произнесла баронесса с видимым смирением. — Вы победили меня. Горжусь, по крайней мере, тем, что, имев дело с могучим царем Алексеевичем и умнейшим министром нашего века, едва не разрушила
побед одного и смелой политики другого. Надеюсь, что для изображения этой борьбы история уделит одну страничку лифляндке Зегевольд.
Неточные совпадения
Отпраздновав
победу, государь немедленно принялся за созидание Санкт-Петербурга в виду неприятеля, на земле, которую, может быть, завтра надлежало отстаивать. Не устрашила его и грозная схватка со стихиями, ему предстоявшая в этом деле. Воля Петра не подчинялась ничему земному, кроме его собственной творческой мысли; воле же этой покорялось все. Мудрено ли, что он с таким даром неба не загадывал ни
одного исполинского подвига, который не был бы ему по плечу, которого не мог бы он одолеть?
Одни победы нынешние могли прикрыть своим блеском постыдные имена Перекопа, Черной и Зеленой долин.
Карл требовал, чтобы противник его навсегда отказался от польской короны в пользу Станислава Лещинского [Лещинский Станислав (1677–1766) — шведский ставленник на польском престоле (1704–1709), бежавший из Польши после
победы Петра I над шведами под Полтавой.], и — кто б помыслил, чтобы завоеватель царств, даривший их, как игрушки, жадничал более всего приобретения
одного человека? — он потребовал выдачи Паткуля.
Неточные совпадения
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни
одной минуты) и едва вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних
победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Он посмотрел в зеркало: бледен, желт, глаза тусклые. Он вспомнил тех молодых счастливцев, с подернутым влагой, задумчивым, но сильным и глубоким взглядом, как у нее, с трепещущей искрой в глазах, с уверенностью на
победу в улыбке, с такой бодрой походкой, с звучным голосом. И он дождется, когда
один из них явится: она вспыхнет вдруг, взглянет на него, Обломова, и… захохочет!
Заехали они еще к
одной молодой барыне, местной львице, Полине Карповне Крицкой, которая смотрела на жизнь, как на ряд
побед, считая потерянным день, когда на нее никто не взглянет нежно или не шепнет ей хоть намека на нежность.
Притом
одна материальная
победа, обладание Верой не доставило бы ему полного удовлетворения, как доставило бы над всякой другой. Он, уходя, злился не за то, что красавица Вера ускользает от него, что он тратил на нее время, силы, забывал «дело». Он злился от гордости и страдал сознанием своего бессилия. Он одолел воображение, пожалуй — так называемое сердце Веры, но не одолел ее ума и воли.
— Не будьте, однако, слишком сострадательны: кто откажется от страданий, чтоб подойти к вам, говорить с вами? Кто не поползет на коленях вслед за вами на край света, не только для торжества, для счастья и
победы — просто для
одной слабой надежды на
победу…