Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших сотников, которого хутор находился в пятидесяти верстах от Киева, возвратилась в один день с прогулки вся избитая, едва имевшая силы добресть до отцовского дома,
находится при смерти и перед смертным часом изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы в продолжение трех дней после смерти читал один из киевских семинаристов: Хома Брут.
Философу чрезвычайно хотелось узнать обстоятельнее: кто таков был этот сотник, каков его нрав, что слышно о его дочке, которая таким необыкновенным образом возвратилась домой и
находилась при смерти и которой история связалась теперь с его собственною, как у них и что делается в доме?
Неточные совпадения
Мальчик еще
при жизни отца
находился под руководством Бахарева и жил в его доме; после
смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном его сына и с своей стороны употребил все усилия, чтобы дать всеми оставленному сироте приличное воспитание.
При жизни отца Лиза
находилась на руках гувернантки, девицы Моро из Парижа; а после его
смерти поступила в ведение Марфы Тимофеевны.
— Я не говорил
при Сусанне Николаевне, но я не был
при смерти старушки, а
находился в это время за триста верст от Кузьмищева, у Аггея Никитича.
Зарубин и Мясников поехали в город для повестки народу,а незнакомец, оставшись у Кожевникова, объявил ему, что он император Петр III, что слухи о
смерти его были ложны, что он,
при помощи караульного офицера, ушел в Киев, где скрывался около года; что потом был в Цареграде и тайно
находился в русском войске во время последней турецкой войны; что оттуда явился он на Дону и был потом схвачен в Царицыне, но вскоре освобожден верными казаками; что в прошлом году
находился он на Иргизе и в Яицком городке, где был снова пойман и отвезен в Казань; что часовой, подкупленный за семьсот рублей неизвестным купцом, освободил его снова; что после подъезжал он к Яицкому городку, но, узнав через одну женщину о строгости, с каковою ныне требуются и осматриваются паспорта, воротился на Сызранскую дорогу, по коей скитался несколько времени, пока наконец с Таловинского умета взят Зарубиным и Мясниковым и привезен к Кожевникову.
Но ведь стоит только понять, что то, что связывает все сознания в одно, что то, что и есть особенное я человека,
находится вне времени, всегда было и есть, и что то, что может прерываться, есть только ряд сознаний известного времени, — чтобы было ясно, что уничтожение последнего по времени сознания,
при плотской
смерти, так же мало может уничтожить истинное человеческое я, как и ежедневное засыпание.