— Гм! гм! — сказал наконец растроганный Бир. —
Господь ведет нас сюда, видно, к развязке. Пора, право, пора; а то моя милая, добрая Луиза пала бы под бременем своей судьбы.
Неточные совпадения
Его хотят
вести в торжестве к фельдмаршалу. Он отговаривается, просит именем
Господа отпустить его и наконец объявляет им, что не может явиться к Шереметеву — он злодей!
Паткуль спешил его успокоить, сколько позволяли обстоятельства, и, зная, как тяжело было бы несчастному Густаву оставаться в Гельмете,
велел отправить его под верным прикрытием на мызу
господина Блументроста, где он мог найти утешение добрых людей и попечение хорошего медика. Сам же отправился к баронессе, чтобы по форме принять из собственных рук ее ключи от Гельмета.
— Госпожа баронесса! — произнес важно пастор. — Его величество, всемилостивейший наш государь, Петр Алексеевич, приказал вам сказать, что он принял на себя должность свата
господина Траутфеттера, и сверх того
повелел мне отдать вручаемую вам при сем цидулку.
Он сделал гримасу, встретивши бабушку, уже слышавшую от Егорки, что
барин велел осмотреть чемодан и приготовить к следующей неделе белье и платье.
— Живу, как
Господь велит, — промолвил он наконец, — а чтобы, то есть, промышлять — нет, ничем не промышляю. Неразумен я больно, с мальства; работаю пока мочно, работник-то я плохой… где мне! Здоровья нет, и руки глупы. Ну, весной соловьев ловлю.
— Раменка околела-с. Вчерашний день, Иван пришел и говорит: «Дай, говорит, мне лошадь самолучшую;
барин велел мне ехать проворней в Перцово!» Я ему дал-с; он, видно, без рассудку гнал-с ее, верст сорок в какие-нибудь часа три сделал; приехал тоже — слова не сказал, прямо поставил ее к корму; она наелась, а сегодня и околела.
Неточные совпадения
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани
Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // — Будь жалостлив, будь добр! //
Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни
барину, // Что мужиков помещикам //
Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, //
Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог
весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на
барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали
барину. // Павлуша что-то в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против
барина // На животе лежал, // В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к
барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных
вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Молчим: тут спорить нечего, // Сам
барин брата старосты // Забрить бы не
велел, // Одна Ненила Власьева // По сыне горько плачется, // Кричит: не наш черед!