— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос у него звучный, и было странно слышать, что он звучит властно.
Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только три пальца: большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая правой рукой узенькие страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным голосом.
Неточные совпадения
Он принялся сперва расстегивать, потом стаскивать одну перчатку, стащил ее до
половины и жадно прильнул губами к забелевшей под нею тонкой и нежной
кисти.
Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою
кистью не изобразимые; усы, которым посвящена лучшая
половина жизни, — предмет долгих бдений во время дня и ночи, усы, на которые излились восхитительнейшие духи и ароматы и которых умастили все драгоценнейшие и редчайшие сорты помад, усы, которые заворачиваются на ночь тонкою веленевою бумагою, усы, к которым дышит самая трогательная привязанность их посессоров и которым завидуют проходящие.
Давно когда-то, за Москвой-рекой, // На Пятницкой, у самого канала, // Заросшего негодною травой, // Был дом угольный; жизнь тогда играла // Меж стен высоких… Он теперь пустой. // Внизу живет с беззубой
половиной // Безмолвный дворник… Пылью, паутиной // Обвешаны, как инеем, кругом // Карнизы стен, расписанных огнем // И временем, и окна краской белой // Замазаны повсюду
кистью смелой.
И как проповедь театрального нутра в
половине 50-х годов нашла уже целую плеяду московских актеров, так и суть"стасовщины"упала на благодарную почву. Петербургская академия и Московское училище стали выпускать художников-реалистов в разных родах. Русская жизнь впервые нашла себе таких талантливых изобразителей, как братья Маковские, Прянишников, Мясоедов, потом Репин и все его сверстники. И русская природа под
кистью Шишкина, Волкова, Куинджи стала привлекать правдой и простотой настроений и приемов.