Неточные совпадения
— Да уж они и нуканья
не слушают, сударь. Мы проехали от Мариенбурга (
тут кучер начал считать что-то по пальцам), да! именно, на этом мостике ровно четыре мили, что мы проехали. До Менцена еще добрая и предобрая миля; будут опять пески, горы, косогоры и бог знает что. Вздохните хоть здесь, на мосту, бедные лошадки, если уж к вам так безжалостливы. И пушке в сражении дают отдых, а вы все-таки создание Божье!
— Долину, темную, как глубокий осенний вечер, серые камни, обрызганные кровью и обставленные вокруг косматого привидения, которое осветило его большими нечеловеческими глазами и встретило визгом, стоном и скрежетом. В ушах у егеря затрещало, глаза его помутились, рубашка на нем запрыгала, и он едва-едва
не положил
тут душонки своей. Только молитве да ногам обязан он своим спасением. С того времени всякий другу и недругу заказывает хоть полуглазом заглядывать в ущелье.
Вдруг, только что спустился с косогора в долину, рыжаки захрапели, навострили уши, съежились и стали в пень; я — ну, ну!
не тут-то было.
Тут выступали турниры, где красота играла первенствующее лицо, на которых брошенная перчатка любимой женщины возбуждала к подвигам скорее, нежели в начале XVIII столетия все возможные жертвы,
не оправленные в золото.
Тут Адам очнулся и, догадавшись по виду исступления своего товарища, что дело шло
не о пустяках, спешил освободиться из железных рук его и спрятать бережно своего найденыша в камзол.
Солдаты расходятся, толкуя про себя: «На беду окаянного басурмана
тут наткнуло!
Не спросили мы, ребята, Самсоныча, когда-то скажут поход?»
Тут пошли бы иудины лобзания, братские пожимания руки… а лишь за стенку — так
не только расписал бы сажею наречие друга закадышного, да и все кишочки б его вымыл.
— Прекрасно, братец! только жаль,
не на русскую стать. Для ушей-то приятно, да
не взыщи, сердца
не шевелит. Это уж
не твоя вина:
тут знаешь, чего недостает? — родного!
— Извините, спрошу опять: исследовали ли вы,
не кроется ли
тут обмана, предательства?
По стене, шкапами
не занятой, висели лоскуты разных материй, пуками по цветам прибранных,
тут же гусиное крыло, чтобы сметать с них пыль, мотки ниток, подметки и стельки новые и поношенные, содранные кожаные переплеты с книг и деревяшки для пуговиц — все это с надписями, иероглифами, заметками и вычислениями и все в таком порядке, что неусыпный хранитель этих сокровищ мог в одну минуту взять вещи, ему нужные, и знать, когда они поступили к нему в приход, сколько из них в расходе и затем в остатке.
Он пренебрег этим насмешливым зовом, углубился в сад; но, забыв расположение его, ошибся дорогами, отбился к северной стороне, воротился и опять пришел к дому. На дворе была необыкновенная тревога.
Не думая долго, побежал он прямо на восточную сторону, но
тут заградил ему путь крутой овраг.
— Я…
не виноват, господин хороший… я вот сейчас тебе скажу. Кажется, как бы тебе
не солгать… да, он поскакал прямо на Оверлак, ну, туда, где живет офицер, что уморил было барышню… тлли… —
Тут мальчик, играя шпагою стоявшего возле него офицера, запел жалобно...
Поэтому она беспрекословно, даже с некоторою радостью, согласилась на предложение Штольца взять его на воспитание, полагая, что там его настоящее место, а
не тут, «в черноте», с грязными ее племянниками, детками братца.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что
тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к чему же
тут соленые огурцы и икра?
Осип. Да так. Бог с ними со всеми! Погуляли здесь два денька — ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них!
не ровен час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади
тут славные — так бы закатили!..
Хлестаков. Да зачем же?.. А впрочем,
тут и чернила, только бумаги —
не знаю… Разве на этом счете?
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня.
Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще
не генералы.
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже
не помню. И всё случаем: я
не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И
тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.