Неточные совпадения
— Военный, —
заметил Сурмин, — все равно, что кочевник, сегодня разбивает здесь свою палатку, если она у него
есть, а дня через два, глядишь, очутился за сто верст.
А там кончится война, — победа
будет несомненно на нашей правдивой стороне, благословляемой святейшим отцом-папой, — ты можешь бросить
меч в сторону и занять важное место в польском королевстве.
Может
быть, родной брат твой в этот миг заносит
меч над головой моего брата!
Уедешь,
буду сильно грустить, что потеряла друга, и
молить Бога, чтобы Он возвратил тебя на путь истинный.
— Пан очень любит эти безвредные шоки, —
заметил один из офицеров, — посмотрим, так ли он
будет действовать, когда раздадутся les chocs des armes.
— Изменники своему отечеству не могут
быть надежными союзниками, —
заметил Пржшедиловский.
— Неправда, — гневно сказала она, — сколько знаю Стабровского, я никогда не
замечала, чтоб он
был занят собой. Что ж до его красоты, то никто, конечно, кроме вас не найдет в ней ничего женоподобного. Скорее, к его энергической, одушевленной физиономии шли бы латы, каска с конским хвостом, чем одежда мирного гражданина. Воображаю, как он хорош бы
был на коне, с палашом в руке, впереди эскадрона латников, когда они несутся на неприятеля, когда от топота лошадей ходит земля и стонет воздух от звука оружий.
Ранеев готов
был выйти из себя, колени его дрожали. Лиза, боясь, чтобы этот горячий разговор не повредил здоровью отца, взглянула умоляющими глазами на Владислава, но тот,
заметив этот взгляд, остался все-таки неумолим.
Осталось мне
молить Бога, чтобы ты
была счастлива, просить тебя сохранить сердечную память о человеке, который любил тебя, как никто на свете не может тебя любить.
Грудь ее готова
была разорваться, но она превозмогла себя, махнула ему платком, и пошли они оба в разные стороны с тем, чтобы, может
быть, никогда не свидеться. Никто из них не
заметил, что за ними наблюдал зоркий глаз соглядатая.
— О! Как
будут радоваться мои родители, что я их успокою на старости, как
будут молить Бога за тебя!
Он готов
был условиться в плате за труды с каким-нибудь обыкновенным писцом, но ей не
смел бы предложить деньги.
Он опять думал
было подарить вазочку своему скрибу, но не
смел, боясь навлечь на себя гнев его.
Деревня, это
был райский сад мой, из которого пламенный
меч гневного посланника Божьего не выгонял еще меня за ограду его.
Оказалось, что мыза
была пуста, но в полуверсте от нее
заметил я высокое каменное здание вроде аббатства и около него шевелился солдат.
Заметив меня, все выпучили глаза, как на чудище, выступившее из полу. Обращавшийся к солдату офицер, высокий, осанистый, с воинственным, загорелым лицом и огромными усами, разметавшимися в стороны (это и
был начальник отряда), спросил меня — не с приказанием ли я от начальства.
Во время кампании я свято исполнил долг свой, — могу это сказать без хвастовства, — и щедро награжден за свои заслуги, которые угодно
было начальству
заметить.
В Приречье, при первом представлении моему начальнику (
буду называть его Анонимом), я
заметил, что он не совсем доволен определением меня в товарищи к нему.
Срок моего отпуска кончился, я возвратился в Приречье и явился к Анониму. Лицо его
было печально и сурово, глаза из-под надвинутых на них бровей
метали от себя какой-то зловещий огонь. Недалеко от него стоял почтмейстер с озабоченным видом.
Иногда играла она ему Шуберта и Шопена или
пела своим чистым, задушевным контральто пьесы, как она
заметила, им особенно любимые, то веселые и рассыпчатые, то заунывные, в которых слышалась натура русского человека.
— Я
заметил, что в этих случаях правда всегда на его стороне. Уважаю его, как бы он мне
был отец родной.
— Конечно, до этого дело не дошло. Отец может умереть… Чем бес не шутит! Помните Елизаветин день, помните сцену, когда Владислав вошел, как демон (я
заметила, что он
был немного
выпивши).
— Признаюсь, я
был занят приходом нового лица, меня интересовавшего, и ничего не
заметил.
Разговор более не клеился. Левкоева
заметила, что он
был смущен, расстроен, да и саму ее тревожил червяк в сердце. Расстались, по-видимому, друзьями, повторив обещание свято хранить тайну, известную только им двоим.
Он стал объяснять ей свои чувства, глубокие, неодолимые, зародившиеся в душе его с первой встречи с ней, говорил, что она должна
была их
заметить, что мука неизвестности, разделяет ли она эти чувства, сделалась для него невыносимой, и потому умоляет ее решить его судьбу.
Я не могла не
заметить, что вы ко мне более, чем неравнодушны, что лучшее желание моего отца, хотя он мне прямо не говорил,
было бы назвать вас членом нашего семейства.
— Друзьями, — договорил Сурмин, глубоко вздохнув. — Я у ног ваших, преданный вам еще более, чем когда-либо. Если постигнет вас какое-либо несчастье… (
молю Бога отвратить его от вас), жизнь ваша не усыпана розами… могут
быть случаи… обратитесь тогда ко мне, и вы найдете во мне человека, готового пожертвовать вам всем, чем может только располагать.
Несмотря на сценическое свое торжество и хороший куш, полученный ею от театрального сбора, она
была неспокойна, но не
смела распускать, как бы ни хотела, нечистых вестей насчет Лизы, боясь мщения Сурмина, которого, знала она, словно
было дело.
— Я могла бы утешить, осчастливить его, если бы не отказала Сурмину. Слава Богу, он этого не знает, может
быть, думает, что и сам Сурмин не делал мне предложения. Воротить прошедшего невозможно, я исполнила свой долг, к тому же… Тони любит его, я это
заметила, — думала Лиза, и эта мысль несколько успокаивала ее совесть.
— Не смейся, Федюшка, —
заметил грустным голосом Киноваров, выведенный смехом своего спутника из глубокого раздумья, в которое
был погружен, — человек он Божий.
— Должно
быть, —
заметил он с коварною улыбкою, отложив себе в кошелек двадцать штук и возвращая остальные Антонине Павловне, — что пятидесятый убежал в Елизаветин день на помощь бедной вдове.
На похоронах появилась и Левкоева, но и тут
заметила одному из братьев Лориных, что генералу церемония подобала понаряднее; критиковала, почему не
было более богатого гроба и парчового покрова, катафалка, четверни лошадей; прибавила, что «если они уж такие бедные, то она, Левкоева, со своими связями, если б только попросили, могла бы собрать достаточную сумму на генеральские похороны». Никто не дал ей ответа, да и вообще не обратил на нее внимания.
— Помилуйте, —
заметила Полина, — я их легко играю и
пою.
Заметив, вероятно, что у меня на голове не
было революционного знака и что я молилась не по-ихнему, стали кругом меня перешептываться, кидать на меня зловещие взгляды, нахально кивать головой.
—
Есть оружие острее всех
мечей, убийственнее ружей и пушек, — это любовь к отчизне, а мы с тобою и Ричардом не имеем в ней недостатка. Падете вы оба, я сама явлюсь на поле битвы.
Будет рука моя слаба, чтобы поражать врагов, поведу, по крайней мере, своих воинов против притеснителей моей отчизны и одушевлю их собственным примером. Не в первый раз Польша видела своих дочерей во главе полков!
Между тем Эдвига
замечала, что в сыне ее Владиславе не
было тех горячих патриотических увлечений, которых от него ожидала, действия его
были вялы, на пирах он
был угрюм и молчалив. Волк подшучивал над своим приятелем, говоря, что «Москва надломила его и уроки Пржшедиловского, видно, не пропадали даром».
Тони передала письмо Сурмину; тот, читая его, также призадумался над подчеркнутом словом: «счастливы». Он прочел доктору строки, касающиеся его. Левенмауль
был, видимо, доволен, только
заметил, что Евгения Сергеевна прекрасная, добрая, умная дама, одним словом —
была бы совершенство, если бы только…
Но содрогнется она, может
быть и поздно, когда явятся у ложа ее из роз тень брата с кровавою раною в груди, требующего
мести, тень отца с горьким упреком измены.
— Однако ж должен
быть из наших, —
заметил кто-то, — посторонний не мог бы узнать так верно имена членов нашего жонда.
Налили стаканы. Зоркий, наблюдательный глаз высмотрел бы, что Жучку наливали из одной бутылки, прочим игрокам из других. Жучок, упоенный и без вина своим выигрышем, не
заметил этой мошеннической проделки и
выпил поднесенный ему стакан. Он, однако ж, поставил новую карту на малый куш и выиграл, но вскоре голова его стала кружиться, в глазах запрыгали темные пятна.
Карта
была убита. Он не
заметил, как тот передернул карту в талии. Горячась больше и больше, наш понтер удвоил куши, держался прежних рутерок. Противник его клал их все на правую сторону.
Пока становой пристав Пуцило списывался с Быховым и Могилёвым и прибыла рота из Рогачёвского уезда, Анцыпо,
смело оставаясь невдалеке от губернского города, в течение 4-х дней бесчинствовал на двух шоссе по волостным правлениям и кабакам. Население, не видя разъясняющей и ободряющей земской власти,
было напугано объявлением, что вслед за пьяною шайкой приближаются французские войска.