— Она была сужена тебе самим великим князем, — говорил между прочим хитрый дворецкий, — на этом господин Иван Васильевич положил свое слово отцу твоему, как шли походом во Тверь. Жаль, коли достанется другому! Зазорно, коли невеста царевича достанется немчину-лекарю! Скажет народ:
пил мед царевич, по устам текло, да в рот не попало; выхватил стопу дорогую из его рук иноземный детина!
Неточные совпадения
— А братчина
была на весь мир! Не одну бочку
меду выкатили из погребов, не одна почетная голова упала под стол. И корабленники разносили гостям на память новоселья…
Был ли ты зван, дворецкий великокняжеский?
Да и ныне, вот как сижу на святой Руси, в палатах белокаменных, в тепле, на суконных полавочниках, у боярина-хлебосольца, и
пью его
меды сладкие, сознаться ли вам, мои милостивцы, и ныне сердце просится за тридевять земель в тридесятое царство.
Скоро выбор сделан, потому что он заранее
был назначен Русалкою. Половина к стороне кремлевской стены, где помещались сенцы, оружейная и подле нее угловая горница
были назначены под постой лекаря. Сверх того, обычай требовал угостить государева посланного. Пошли нехотя ходить стопы. На этот раз сладкие
меды казались боярину зелием; ничем не мог он запить тоски своей. Крохотный дьяк, которому надо
было бы тянуть наперстками, окунулся, как муха, на дно десятой стопы.
— И всем какая дача идет от казны! Сытно
едим, славно запиваем
медами, тешимся себе, сколько душе угодно, умирать не надо! Славный государь! Жаль только, что привязан к одной своей супруге. А то какой
было приготовил я ему букет прекраснейших женщин (он поднял три пальца к губам своим и чмокнул, как бы вкушал что-нибудь очень сладкого). Правда, я затем и поехал в Московию, что думал найти здесь восток… настоящий восток, вы меня понимаете…
Тут упоительные взгляды, крепкие
меды — отсутствие мужа в другие города, по делам торговым и на войну, — и не один Парис, хоть бы наш брат,
был причиною лютых, сердечных пожаров.
Стала бы ты, моя голубица, покоить и меня на старости лет, под кунье одеяльце, на лебяжьи пуховики укладывать, в золот-атлас рядить,
медами крепкими
поить.
Вот этак раз мамка смеха ради
напоила ее хмельным
медом.
— Не верю, князь! — отвечал с достоинством Морозов. — Еще не видано на Руси, чтобы гость бесчестил хозяина, чтобы силой врывался в терем жены его. Хмелен
был мед мой; он вскружил тебе голову, князь, поди выспись; завтра всё забудем. Не забуду лишь я, что ты гость мой.
Дашутка осталась в трактире одна; никто уж не приходил пить чай и водку, и она то убирала в комнатах, то
пила мед и ела баранки; но через несколько дней допрашивали сторожа на переезде, и он сказал, что в понедельник поздно вечером видел, как Яков ехал с Дашуткой из Лимарова.
Неточные совпадения
Что тут и моего хоть капля
меду есть…
Пчела роилась необыкновенно, так что
меду и воску
было отправлено в Византию почти столько же, сколько при великом князе Олеге.
Вот они и сладили это дело… по правде сказать, нехорошее дело! Я после и говорил это Печорину, да только он мне отвечал, что дикая черкешенка должна
быть счастлива, имея такого милого мужа, как он, потому что, по-ихнему, он все-таки ее муж, а что Казбич — разбойник, которого надо
было наказать. Сами посудите, что ж я мог отвечать против этого?.. Но в то время я ничего не знал об их заговоре. Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и
меда; я велел ему привести на другой день.
Утро
было свежее, но прекрасное. Золотые облака громоздились на горах, как новый ряд воздушных гор; перед воротами расстилалась широкая площадь; за нею базар кипел народом, потому что
было воскресенье; босые мальчики-осетины, неся за плечами котомки с сотовым
медом, вертелись вокруг меня; я их прогнал: мне
было не до них, я начинал разделять беспокойство доброго штабс-капитана.
Чичиков уверил ее, что не завезет, и Коробочка, успокоившись, уже стала рассматривать все, что
было во дворе ее; вперила глаза на ключницу, выносившую из кладовой деревянную побратиму [Побратима — «шарообразный сосуд деревянный, с узким горлом; кладут
мед, варенье».