Неточные совпадения
Тридцать лет исполнял он завет господа:
любить ближнего, как брата; тридцать лет стремился по пути к небу — и вдруг судьба схватила его с этого пути и повесила над пропастью ада; вправе ли она была сказать: «Держись, не падай!» Был один, у которого голова не вскружилась над этой бездной, но
тот был не человек,
тот ходил по волнам, как по суше.
Все чудесное
любила она, и потому
любила сказки, эти изустные романы, эти народные поэмы
того времени.
О! и этот, конечно, будет в числе
тех избранников, которых господь
любил ласкать и о которых говорит, чтобы не возбраняли им подходить к нему.
Так говорил в
то время народ русский, недовольный нововведениями и сближением с иностранцами, но говорил там, где знал, что речи его не дойдут до великого князя, который не
любил, чтобы ему поперечили или осуждали его дела.
И если б сорок лет с походцем, проказы и частые посещения виноградников господних не провели множества значительных иероглифов по лбу его и не обнажили поляны на голове; если б не крапы на носу и если б не одна нога, которая,
любя подчиненность, всегда дожидалась выхода другой,
то, право, можно бы господина переводчика назвать очень приятным мужчиной.
К
тому ж я хочу, чтобы и без насилия власти
любили моего Андреа… хочу, чтобы все русское, все состояния, народ окружил его приветом, как родного, как соотечественника.
Можно было подумать, судя по крутому нраву Иоанна, что художник не переведет сентенции неосторожного молодого человека, напротив, он исправно передал ее властителю. Аристотель в этом случае знал великого князя, как знало его потомство, упрекавшее сына его Василия Иоанновича в
том, что он не похож на своего отца, который «против себя встречу
любил и жаловал говоривших против него». Надо прибавить, он
любил встречу против себя в речах, а не в действиях.
— Винюсь, мой почтеннейший друг, винюсь: рассудок мой требует еще опоры, воспитание мое не кончено. О, будь же моим руководителем, моим наставником! Прости мне безрассудные слова мои и припиши их новым впечатлениям этих двух дней. Казнь литвян, ненависть ко мне без причины моего хозяина, отчуждение от меня почти всех московитов, между
тем как я заранее так горячо
любил их, попугай, придворные, раболепство… все это вскружило мне голову.
— Вот в чем дело, — отвечал с ужимками книгопечатник. — Эта самая
та женщина… я, кажется, докладывал вам в первый день вашего приезда, высокопочтеннейший господин… что
любит сына здешнего хозяина.
С
той поры злодей над моею любовью издевается, на мои ласки говорит такой смешок: «
Любит душа волюшку, а неволя молодцу покор.
Не деньги, не подарки
любит переводчик за посредничество; нет, его страсть угождать другим как бы
то ни было, кому б
то ни было, хоть со вредом себе.
По-видимому, этот человек очень
любил своих коней, потому что сам ел, как монах первых христианских времен, а своему животу — так он называл коней — задавал
то и дело овса и радовался, что они на этой стойке много кушают.
Мы сказали уж, что он не
любил ни одной женщины;
тем сильнее было новое чувство, вдруг обхватившее его.
Особенно
любит великий князь слушать рассказы о
том, как латинское царство, прежде столь сильное, ныне чахнет, разделенное на мелкие республики, и старается из этих рассказов, льстящих силе его характера, выводить для себя полезные уроки.
— Не лечить ли уж кого из ваших слуг? Боже сохрани! Раз вздумал один здешний барон, старичок, полечиться у него: как пить дал, отправил на
тот свет! Да и мальчик баронский слуга, которого он
любил, как сына, лишь приложился к губам мертвого, чтобы с ним проститься последним христианским целованием, тут же испустил дух. Так сильно было зелье, которое Антон дал покойнику!
Были на
то две причины: он знал, что Аристотель, слуга ему столь полезный, столь необходимый,
любил Антона, как сына, и старался в этом случае показать свое доброе расположение художнику на близких ему...
Если б вы знали Анастасию (тут описывал он ее наружные и душевные достоинства), если б вы знали, как она меня
любит,
то, конечно, не желали бы мне лучшей подруги».
— Меня эти сплетни даже не смешат, Евгений Васильевич, и я слишком горда, чтобы позволить им меня беспокоить. Я несчастлива оттого… что нет во мне желания, охоты жить. Вы недоверчиво на меня смотрите, вы думаете: это говорит «аристократка», которая вся в кружевах и сидит на бархатном кресле. Я и не скрываюсь: я
люблю то, что вы называете комфортом, и в то же время я мало желаю жить. Примирите это противоречие как знаете. Впрочем, это все в ваших глазах романтизм.
В метафизических рассуждениях, которые бывали одним из главных предметов наших разговоров, я
любил ту минуту, когда мысли быстрее и быстрее следуют одна за другой и, становясь все более и более отвлеченными, доходят, наконец, до такой степени туманности, что не видишь возможности выразить их и, полагая сказать то, что думаешь, говоришь совсем другое.
Я сказала сейчас, что женщины
любят то, что в порядочном обществе известно под именем causerie. [легкой беседы (франц.)] Наедине с женщиной мужчина еще может, a la rigueur, [в крайнем случае (франц.)] ограничиться вращением зрачков, но в обществе он непременнодолжен уметь говорить или, точнее, — занимать. Поэтому ему необходимо всегдаиметь под руками приличный сюжет для разговора, чтобы не показаться ничтожным в глазах любимой женщины. Ты понимаешь, надеюсь, к чему я веду свою речь?
Неточные совпадения
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не
любишь пропускать
того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «
то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Хлестаков. Я
люблю поесть. Ведь на
то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Как называлась эта рыба?
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не
то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть
люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я
люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не
то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
— // Я знал Ермилу, Гирина, // Попал я в
ту губернию // Назад
тому лет пять // (Я в жизни много странствовал, // Преосвященный наш // Переводить священников //
Любил)…