Неточные совпадения
Сидя
на краю кровати, она и другая девица, Зоя, высокая, красивая девушка,
с круглыми бровями,
с серыми
глазами навыкате,
с самым типичным белым, добрым лицом русской проститутки, играют в карты, в «шестьдесят шесть».
Она — высокая, худая брюнетка,
с прекрасными карими, горящими
глазами, маленьким гордым ртом, усиками
на верхней губе и со смуглым нездоровым румянцем
на щеках.
Пришел тапер — высокий, белобрысый деликатный молодой человек
с бельмом
на правом
глазу.
Порою завязывались драки между пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех заведений, сбегавшимися
на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как оружие, ножки у плюшевых стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди
с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда, к звериному, жадному восторгу Женьки, которая
с горящими
глазами, со счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в то время как ее подруги визжали от страха и прятались под кровати.
А таких постоянных гостей у Паши пропасть; многие совершенно искренно, хотя и по-скотски, влюблены в нее, и даже не так давно двое почти одновременно звали ее
на содержание: грузин — приказчик из магазина кахетинских вин — и какой-то железнодорожный агент, очень гордый и очень бедный дворянин высокого роста,
с махровыми манжетами,
с глазом, замененным черным кружком
на резинке.
Вера и в самом деле похожа
на жокея,
с своим узким лицом,
на котором очень блестящие голубые
глаза, под спущенной
на лоб лихой гривкой, слишком близко посажены к горбатому, нервному, очень красивому носу.
Но чаще всего у него не было денег, и он просиживал около своей любовницы целыми вечерами, терпеливо и ревниво дожидаясь ее, когда Соньку случайно брал гость. И когда она возвращалась обратно и садилась
с ним рядом, то он незаметно, стараясь не обращать
на себя общего внимания и не поворачивая головы в ее сторону, все время осыпал ее упреками. И в ее прекрасных, влажных, еврейских
глазах всегда во время этих разговоров было мученическое, но кроткое выражение.
Мишка-певец и его друг бухгалтер, оба лысые,
с мягкими, пушистыми волосами вокруг обнаженных черепов, оба
с мутными, перламутровыми, пьяными
глазами, сидели друг против друга, облокотившись
на мраморный столик, и все покушались запеть в унисон такими дрожащими и скачущими голосами, как будто бы кто-то часто-часто колотил их сзади по шейным позвонкам...
На безмолвный —
глазами — вопрос Тамары Женя
с от вращением поморщилась, содрогнулась спиною и утверди тельно кивнула головой.
— Не звони метличка, метлик фартовы, — прервала ее Тамара и
с улыбкой показала
глазами на репортера.
Маня Беленькая и Тамара
с удивлением посмотрели
на Женю, но, заметив лукавые огоньки, прыгавшие в ее
глазах, и ее нервно подрагивавшие ноздри, обе поняли и улыбнулись.
Вернулся Платонов
с Пашей.
На Пашу жалко и противно было смотреть. Лицо у нее было бледно,
с синим отечным отливом, мутные полузакрытые
глаза улыбались слабой, идиотской улыбкой, открытые губы казались похожими
на две растрепанные красные мокрые тряпки, и шла она какой-то робкой, неуверенной походкой, точно делая одной ногой большой шаг, а другой — маленький. Она послушно подошла к дивану и послушно улеглась головой
на подушку, не переставая слабо и безумно улыбаться. Издали было видно, что ей холодно.
Несмотря
на неожиданность такого оборота ссоры, никто не рассмеялся. Только Манька Беленькая удивление ахнула и всплеснула руками. Женя
с жадным нетерпением перебегала
глазами от одного к другому.
Но, простившись
с товарищами, он, прежде чем выйти из кабинета, быстро и многозначительно указал Жене
глазами на дверь.
Женя сидела
с ногами
на диване, обхватив колени руками. И опять Платонова поразил мрачный огонь ее глубоких
глаз, точно запавших под темными бровями, грозно сдвинутыми сверху вниз, к переносью.
— А в самом деле, — сказала Женя, — берите Любку. Это не то, что я. Я как старая драгунская кобыла
с норовом. Меня ни сеном, ни плетью не переделаешь. А Любка девочка простая и добрая. И к жизни нашей еще не привыкла. Что ты, дурища, пялишь
на меня
глаза? Отвечай, когда тебя спрашивают. Ну? Хочешь или нет?
Они уехали. Репортер поглядел
на Женю и
с удивлением увидал в ее смягчившихся
глазах слезы.
И лицо ее было так прекрасно, как бывают только прекрасны лица у молодых влюбленных еврейских девушек, — все нежно-розовое,
с розовыми губами, прелестно-невинно очерченными, и
с глазами такими черными, что
на них нельзя было различить зрачка от райка.
В одном из таких кабинетов сидело четверо — две дамы и двое мужчин: известная всей России артистка певица Ровинская, большая красивая женщина
с длинными зелеными египетскими
глазами и длинным, красным, чувственным ртом,
на котором углы губ хищно опускались книзу; баронесса Тефтинг, маленькая, изящная, бледная,ее повсюду видели вместе
с артисткой; знаменитый адвокат Рязанов и Володя Чаплинский, богатый светский молодой человек, композитор-дилетант, автор нескольких маленьких романсов и многих злободневных острот, ходивших по городу.
Ровинская встала и сказала
с искренними теплыми слезами
на глазах...
Ванда, голубоглазая, светлая блондинка,
с большим красным ртом,
с типичным лицом литвинки, поглядела умоляюще
на Женьку. Если бы Женька сказала: «Нет», то она осталась бы в комнате, но Женька ничего не сказала и даже умышленно закрыла
глаза. Ванда покорно вышла из комнаты.
Любку страшно морил сон, слипались
глаза, и она
с усилием таращила их, чтобы не заснуть, а
на губах лежала та же наивная, детская, усталая улыбка, которую Лихонин заметил еще и там, в кабинете. И из одного угла ее рта слегка тянулась слюна.
Любке почему-то показалось, что Лихонин
на нее рассердился или заранее ревнует ее к воображаемому сопернику. Уж слишком он громко и возбужденно декламировал. Она совсем проснулась, повернула к Лихонину свое лицо,
с широко раскрытыми, недоумевающими и в то же время покорными
глазами, и слегка прикоснулась пальцами к его правой руке, лежавшей
на ее талии.
— Видишь ли, князь, — сказал он, в смущении вертя пуговицу
на тужурке товарища и не глядя ему в
глаза,ты ошибся. Это вовсе не товарищ в юбке, а это… просто я сейчас был
с коллегами, был… то есть не был, а только заехал
на минутку
с товарищами
на Ямки, к Анне Марковне.
У нее через плечо коромысло, а
на обоих концах коромысла по большому ведру
с молоком; лицо у нее немолодое,
с сетью морщинок
на висках и
с двумя глубокими бороздами от ноздрей к углам рта, но ее щеки румяны и, должно быть, тверды
на ощупь, а карие
глаза лучатся бойкой хохлацкой усмешкой.
А посредине круга,
на камнях мостовой, вертелась и дробно топталась
на месте толстая женщина лет сорока пяти, но еще красивая,
с красными мясистыми губами,
с влажными, пьяными, точно обмасленными
глазами, весело сиявшими под высокими дугами черных правильных малорусских бровей.
Но Любка вдруг проснулась, открыла
глаза, зажмурила и
с на минуту и опять открыла. Потянулась длинно-длинно и
с ласковой, еще не осмыслившейся улыбкой окружила жаркой крепкой рукой шею Лихонина.
В комнату вошла маленькая старушка,
с красновекими
глазами, узкими, как щелочки, и
с удивительно пергаментным лицом,
на котором угрюмо и зловеще торчал вниз длинный острый нос. Это была Александра, давнишняя прислуга студенческих скворечников, друг и кредитор всех студентов, женщина лет шестидесяти пяти, резонерка и ворчунья.
Если бы не обычный авторитет Симановского и не важность,
с которой он говорил, то остальные трое расхохотались бы ему в лицо. Они только поглядели
на него выпученными
глазами.
Как и всегда это бывает в ненастное мутное утро, все попадавшиеся ему
на глаза лица казались бледными, некрасивыми,
с уродливо подчеркнутыми недостатками.
Он попался впервые
на глаза Лихонину, и студент
с удивлением и брезгливостью читал эти строки, изложенные мертвым, казенным языком полицейских участков.
Наконец дело
с Эммой Эдуардовной было покончено. Взяв деньги и написав расписку, она протянула ее вместе
с бланком Лихонину, а тот протянул ей деньги, причем во время этой операции оба глядели друг другу в
глаза и
на руки напряженно и сторожко. Видно было, что оба чувствовали не особенно большое взаимное доверие. Лихонин спрятал документы в бумажник и собирался уходить. Экономка проводила его до самого крыльца, и когда студент уже стоял
на улице, она, оставаясь
на лестнице, высунулась наружу и окликнула...
Слушая рассказ о тихой, прекрасной смерти Манон среди пустынной равнины, она, не двигаясь,
с стиснутыми
на груди руками глядела
на огонь лампы, и слезы часто-часто бежали из ее раскрытых
глаз и падали, как дождик,
на стол.
К ней вернулся весь лексикон заведения, но Симановский, потеряв пенсне,
с перекошенным лицом глядел
на нее мутными
глазами и породил что попало...
Коля Гладышев был славный, веселый, застенчивый парнишка, большеголовый, румяный,
с белой, смешной, изогнутой, точно молочной, полоской
на верхней губе, под первым пробившимся пушком усов,
с широко расставленными синими наивными
глазами и такой стриженый, что из-под его белокурой щетинки, как у породистого йоркширского поросенка, просвечивала розовая кожа.
Тамара быстро поглядела
на Верку
с непонятным для непосвященного вопросом в
глазах. Верка быстро опустила вниз ресницы. Это означало: да, ушел…
Петров сидел
на стуле одетый, но весь красный, суровый,
с надутыми по-детски губами,
с опущенными
глазами.
Женька ждала его в маленьком скверике, приютившемся между церковью и набережной и состоявшем из десятка жалких тополей.
На ней было серое цельное выходное платье, простая круглая соломенная шляпа
с черной ленточкой. «А все-таки, хоть и скромно оделась, — подумал Платонов, глядя
на нее издали своими привычно прищуренными
глазами, — а все-таки каждый мужчина пройдет мимо, посмотрит и непременно три-четыре раза оглянется: сразу почувствует особенный тон».
— А я всех, именно всех! Скажите мне, Сергей Иванович, по совести только скажите, если бы вы нашли
на улице ребенка, которого кто-то обесчестил, надругался над ним… ну, скажем, выколол бы ему
глаза, отрезал уши, — и вот вы бы узнали, что этот человек сейчас проходит мимо вас и что только один бог, если только он есть, смотрит не вас в эту минуту
с небеси, — что бы вы сделали?
Тамара поглядела
на нее пристально, глубоко и спокойно.
Глаза Женьки были печальны и точно пусты. Живой огонь погас в них, и они казались мутными, точно выцветшими,
с белками, как лунный камень.
Она уже замахнулась, чтобы, по своему обыкновению, жестко и расчетливо ударить Тамару, но вдруг так и остановилась
с разинутым ртом и
с широко раскрывшимися
глазами. Она точно в первый раз увидела Тамару, которая глядела
на нее твердым, гневным, непереносимо-презрительным взглядом и медленно, медленно подымала снизу и, наконец, подняла в уровень
с лицом экономки маленький, блестящий белым металлом предмет.
В редких случаях, когда очень богатый и знатный господин — по-русски это называется один «карась», а у нас Freier, — когда он увлечется вами, — ведь вы такая красивая, Тамарочка, (хозяйка поглядела
на нее туманными, увлажненными
глазами), — то я вовсе не запрещаю вам провести
с ним весело время, только упирать всегда
на то, что вы не имеете права по своему долгу, положению und so weiter, und so weiter… Aber sagen Sie bitte [И так далее, и так далее…
— Принесите нам сюда полбутылки шампанского, только настоящего — Rederer demi sec и похолоднее. Ступай живо! — приказала она швейцару, вытаращившему
на нее
глаза. — Мы выпьем
с вами, Тамара, за новое дело, за наше прекрасное и блестящее будущее.
Великая артистка лежала
на огромной тахте, покрытой прекрасным текинским ковром и множеством шелковых подушечек и цилиндрических мягких ковровых валиков. Ноги ее были укутаны серебристым нежным мехом. Пальцы рук, по обыкновению, были украшены множеством колец
с изумрудами, притягивавшими
глаза своей глубокой и нежной зеленью.
И он снял
с одного из гробов крышку, еще не заколоченную гвоздями. Там лежала одетая кое-как в отребья морщинистая старуха
с отекшим синим лицом. Левый
глаз у нее был закрыт, а правый таращился и глядел неподвижно и страшно, уже потерявши свой блеск и похожий
на залежавшуюся слюду.
— Иди, что ли, ты, Манька, — приказала Тамара подруге, которая, похолодев и побледнев от ужаса и отвращения, глядела
на покойников широко открытыми светлыми
глазами. — Не бойся, дура, — я
с тобой пойду! Кому ж идти, как не тебе?!
Синева почти сошла
с него, оставшись только кое-где
на висках,
на носу и между
глаз пестрыми, неровными, змеистыми пятнами.
Тем не менее почти из всех дверей повысыпали
на перекресток их обитательницы, в чем были: в туфлях
на босу ногу, в ночных сорочках,
с платочками
на головах; крестились, вздыхали, утирали
глаза платками и краями кофточек.
В тот же вечер, часов около одиннадцати, она искусно навела в разговоре нотариуса
на то, чтобы он показал ей его несгораемый ящик, играя
на его своеобразном денежном честолюбии. Быстро скользнув
глазами по полкам и по выдвижным ящикам, Тамара отвернулась
с ловко сделанным зевком и сказала...