Здесь все совместилось:
русский бог, русская широта и беспечность, русское отчаяние в падении, русская некультурность, русская наивность, русское терпение, русское бесстыдство.
Неточные совпадения
Ей-богу, недаром какой-то министр назвал
русских студентов будущими столоначальниками!
— Никогда, мадам! — высокомерно уронила Эльза.Мы все здесь живем своей дружной семьей. Все мы землячки или родственницы, и дай
бог, чтобы многим так жилось в родных фамилиях, как нам здесь. Правда, на Ямской улице бывают разные скандалы, и драки, и недоразумения. Но это там… в этих… в рублевых заведениях.
Русские девушки много пьют и всегда имеют одного любовника. И они совсем не думают о своем будущем.
Кроме всех этих наивных, трогательных, смешных, возвышенных и безалаберных качеств старого
русского студента, уходящего — и
бог весть, к добру ли? — в область исторических воспоминаний, он обладал еще одной изумительной способностью — изобретать деньги и устраивать кредиты в маленьких ресторанах и кухмистерских. Все служащие ломбарда и ссудных касс, тайные и явные ростовщики, старьевщики были с ним в самом тесном знакомстве.
Покажите ему в будущем обновление всего человечества и воскресение его, может быть, одною только русскою мыслью,
русским богом и Христом, и увидите, какой исполин, могучий и правдивый, мудрый и кроткий, вырастет пред изумленным миром, изумленным и испуганным, потому что они ждут от нас одного лишь меча, меча и насилия, потому что они представить себе нас не могут, судя по себе, без варварства.
А наконец, надобно же было с кем-нибудь выпить шампанского и обменяться за вином известного сорта веселенькими мыслями о России и «русском духе», о боге вообще и о «
русском боге» в особенности; повторить в сотый раз всем известные и всеми натверженные русские скандалезные анекдотцы.
— Тю-тю-тю-у! — засвистал он протяжно. — И ты, Брутус? Узнаю дух нашего почтенного патрона в ваших словах. Русская песня, русская рубаха, а?
Русский бог и русская подоплека? Жидишки, полячишки и прочие жалкие народишки? А?
Неточные совпадения
Наконец толстый, послуживши
Богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным
русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет.
Трещит по улицам сердитый тридцатиградусный мороз, визжит отчаянным бесом ведьма-вьюга, нахлобучивая на голову воротники шуб и шинелей, пудря усы людей и морды скотов, но приветливо светит вверху окошко где-нибудь, даже и в четвертом этаже; в уютной комнатке, при скромных стеариновых свечках, под шумок самовара, ведется согревающий и сердце и душу разговор, читается светлая страница вдохновенного
русского поэта, какими наградил
Бог свою Россию, и так возвышенно-пылко трепещет молодое сердце юноши, как не случается нигде в других землях и под полуденным роскошным небом.
Не дай мне
Бог сойтись на бале // Иль при разъезде на крыльце // С семинаристом в желтой шале // Иль с академиком в чепце! // Как уст румяных без улыбки, // Без грамматической ошибки // Я
русской речи не люблю. // Быть может, на беду мою, // Красавиц новых поколенье, // Журналов вняв молящий глас, // К грамматике приучит нас; // Стихи введут в употребленье; // Но я… какое дело мне? // Я верен буду старине.
Недуг, которого причину // Давно бы отыскать пора, // Подобный английскому сплину, // Короче:
русская хандра // Им овладела понемногу; // Он застрелиться, слава
Богу, // Попробовать не захотел, // Но к жизни вовсе охладел. // Как Child-Harold, угрюмый, томный // В гостиных появлялся он; // Ни сплетни света, ни бостон, // Ни милый взгляд, ни вздох нескромный, // Ничто не трогало его, // Не замечал он ничего.
Нет, братцы, так любить, как
русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал
Бог, что ни есть в тебе, а… — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: — Нет, так любить никто не может!