Она томно подняла с подушки свою узкую, худую, прекрасную руку и приложила ее ко лбу, и таинственные, глубокие изумруды зашевелились,
как живые, и засверкали теплым, глубоким блеском.
Неточные совпадения
Он знал, что Сонька была продана одному из скупщиков
живого товара ее же матерью, знал много унизительных, безобразных подробностей о том,
как ее перепродавали из рук в руки, и его набожная, брезгливая, истинно еврейская душа корчилась и содрогалась при этих мыслях, но тем не менее любовь была выше всего.
Это внимание сказывалось в том,
как его слушали, в той торжественной бережности, с которой Тамара наливала ему рюмку, и в том,
как Манька Беленькая заботливо чистила для него грушу, и в удовольствии Зои, поймавшей ловко брошенный ей репортером через стол портсигар, в то время
как она напрасно просила папиросу у двух заговорившихся соседей, и в том, что ни одна из девиц не выпрашивала у него ни шоколаду, ни фруктов, и в их
живой благодарности за его маленькие услуги и угощение.
До сих пор еще немногие, оставшиеся в
живых, прежние, вконец одряхлевшие хозяйки и жирные, хриплые,
как состарившиеся мопсы, бывшие экономки вспоминают об этой общей гибели со скорбью, ужасом и глупым недоумением.
А между тем, отдохнувшая и почувствовавшая у себя под ногами
живую, настоящую почву, Любка стала хорошеть с необыкновенной быстротою, подобно тому
как внезапно развертывается после обильного и теплого дождя цветочный бутон, еще вчера почти умиравший.
Гладышев на секунду зажмурился. Ему казалось, что он ощущает на себе, на лице, на всем теле этот напряженно-пристальный взгляд, который
как бы касался его кожи и щекотал ее, подобно паутинному прикосновению гребенки, которую сначала потрешь о сукно, — ощущение тонкой невесомой
живой материи.
Тамара поглядела на нее пристально, глубоко и спокойно. Глаза Женьки были печальны и точно пусты.
Живой огонь погас в них, и они казались мутными, точно выцветшими, с белками,
как лунный камень.
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его
как живого пред собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев и, вспомнив то чувство, которое было между ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения.
Теперь с каким она вниманьем // Читает сладостный роман, // С
каким живым очарованьем // Пьет обольстительный обман! // Счастливой силою мечтанья // Одушевленные созданья, // Любовник Юлии Вольмар, // Малек-Адель и де Линар, // И Вертер, мученик мятежный, // И бесподобный Грандисон, // Который нам наводит сон, — // Все для мечтательницы нежной // В единый образ облеклись, // В одном Онегине слились.
1-й. Эко, братец ты мой, точно клубком туча-то вьется, ровно что в ней там живое ворочается. А так на нас и ползет, так и ползет,
как живая!
Тогда, на площади Петровой, // Где дом в углу вознесся новый, // Где над возвышенным крыльцом // С подъятой лапой,
как живые, // Стоят два льва сторожевые, // На звере мраморном верхом, // Без шляпы, руки сжав крестом, // Сидел недвижный, страшно бледный // Евгений.
Неточные совпадения
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, //
Живал когда-то в Питере, // Да угодил в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! //
Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От частого дождя, // Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — //
Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…
Они не знают,
как он восемь лет душил мою жизнь, душил всё, что было во мне
живого, что он ни разу и не подумал о том, что я
живая женщина, которой нужна любовь.
Он думал об одном, что сейчас увидит ее не в одном воображении, но
живую, всю,
какая она есть в действительности.
— Да, но ты согласись, что открывается новое, несомненно полезное учреждение.
Как хочешь,
живое дело! Дорожат в особенности тем, чтобы дело ведено было честно, — сказал Степан Аркадьич с ударением.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только в обществе,
как рыба в воде; другой, наш Костя,
живой, быстрый, чуткий на всё, но,
как только в обществе, так или замрет или бьется бестолково,
как рыба на земле.