Неточные совпадения
При его молчаливо-торжественном обходе юнкера поочередно
делают ему глубокие придворные поклоны, которым их на уроках танцев беспрестанно учит балетмейстер
Большого театра, Петр Алексеевич Ермолов.
После многих черновиков, переделок и перемарок Александров остановился на последней, окончательной форме. «Правда: это еще не совершенство, но
сделать лучше и вернее я
больше не в силах».
С блаженным чувством оконченного
большого труда
сделал юнкер красивую подпись: Алехан Андров. И украсил ее замысловатым росчерком.
Черных дней выпадало на его долю гораздо
больше, чем светлых: тоскливое, нудное пребывание в скучном положении молодого, начинающего фараона, суровая, утомительная строевая муштровка, грубые окрики, сажание под арест, назначение на лишние дневальства — все это
делало военную службу тяжелой и непривлекательной.
В училище весь день у юнкеров был сплошь туго загроможден учением и воинскими обязанностями. Свободными для души и для тела оставались лишь два часа в сутки: от обеда до вечерних занятий, в течение которых юнкер мог передвигаться, куда хочет, и
делать, что хочет во внутренних пределах
большого белого дома на Знаменской.
Они одновременно вычерчивают правыми ногами огромный полукруг, склоняясь всем телом на правую сторону, и, окончив его, тотчас же переходят на другой
большой полукруг,
делая его левыми ногами и наклоняясь круто влево.
Этот странный Дрозд, то мгновенно вспыльчивый, то вдруг умно и великодушно заботливый, однажды чрезвычайно удивил и умилил Александрова. Проходя вдоль лагеря, он увидел его лежащим, распластав широко ноги и руки, в тени
большой березы и остановился над ним. Александров с привычной ловкостью и быстротой вскочил, встряхнул шапку и
сделал под козырек.
Берди-Паша был в эти минуты похож на знаменитого балетмейстера, управляющего отлично слаженным кордебалетом, на директора цирка, заставляющего массу нарядных лошадей однообразно
делать сложные вольты, лансады и пируэты, на
большого мальчишку, играющего своими раздвижными деревянными солдатиками, заставляя всю их сомкнутую группу разом сдвигаться и раздвигаться то сверху вниз, то слева направо.
— Витте приехал. Вчера идет с инженером Кази и Квинтилиана цитирует: «Легче
сделать больше, чем столько». Самодовольный мужик. Привозят рабочих встречать царя. Здешних, должно быть, мало или не надеются на них. Впрочем, вербуют в Сормове и в Нижнем, у Доброва-Набгольц.
Неточные совпадения
Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно
большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами и во дворец ездит, так поэтому может такое производство
сделать, что со временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Вот здешний почтмейстер совершенно ничего не
делает: все дела в
большом запущении, посылки задерживаются… извольте сами нарочно разыскать.
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я
делаю не то чтоб из предосторожности, а
больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Добчинский. Я бы и не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой…
большие надежды подает: наизусть стихи разные расскажет и, если где попадет ножик, сейчас
сделает маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот и Петр Иванович знает.
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький //
Большую яму выкопал. // «Что
делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»