— Полонез, господа, приглашайте ваших дам, — высоким тенором восклицал длинный гибкий адъютант, быстро скользя по паркету и нежно позванивая шпорами. — Полонез!
Дамы и господа, потрудитесь становиться парами.
Неточные совпадения
— Тише, мальчишка! — крикнул ласково
и повелительно Отте. — Помолчи немножко.
Господин поручик, — обратился он к Михину, — это не он, а его дурацкий переломный возраст скандалит.
Дайте мальчику успокоиться,
и все пройдет. Ведь все мы переживали этот козлиный период.
— Точно так,
господин капитан. Барышни. Приехали только на две недели в Москву из Пензы. Мои родственницы. Обещался быть в Благородном собрании на елке.
Дал честное слово. Ужасно обидно будет обмануть их
и подвести.
Был, правда, у Порфирия один маленький недостаток: никак его нельзя было уговорить передать институтке хотя бы самую крошечную записочку, хотя бы даже
и родной сестре. «Простите. Присяга-с, — говорил он с сожалением. — Хотя, извольте, я, пожалуй,
и передам, но предварительно должен вручить ее на просмотр дежурной классной
даме. Ну, как угодно. Все другое, что хотите: в лепешку для
господ юнкеров расшибусь… а этого нельзя: закон».
— Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня,
дамы и господа, но, по моему, в колечко веселее играть, — сказал старый князь, глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще есть смысл.
— Hop! [Гоп! (франц.).] — воскликнула одна из них, вскакивая в комнату, а затем присела и раскланялась, как приседают и раскланиваются обыкновенно в цирках, и при этом проговорила: — Bonsoir, mesdames et messieurs! [Добрый вечер,
дамы и господа! (франц.).]
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж
и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.)Сделайте милость,
господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы
даю.
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, //
И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям //
Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — // Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот
и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же
дать сулилися…
Недаром порывается // В Москву, в новорситет!» // А Влас его поглаживал: // «
Дай Бог тебе
и серебра, //
И золотца,
дай умную, // Здоровую жену!» // — Не надо мне ни серебра, // Ни золота, а
дай Господь, // Чтоб землякам моим //
И каждому крестьянину // Жилось вольготно-весело // На всей святой Руси!
Я долго, горько думала… // Гром грянул, окна дрогнули, //
И я вздрогнула… К гробику // Подвел меня старик: // — Молись, чтоб к лику ангелов //
Господь причислил Демушку! — //
И дал мне в руки дедушка // Горящую свечу.
В оставленном им сочинении"О благовидной
господ градоначальников наружности"(см. далее, в оправдательных документах) он довольно подробно изложил свои взгляды на этот предмет, но, как кажется, не вполне искренно связал свои успехи у глуповских
дам с какими-то политическими
и дипломатическими целями.