Как и всегда по утрам, двое его писцов, Елихофер и Ахия, уже лежали на циновках, по обе стороны трона, держа наготове свертки папируса, тростник и чернила. При входе царя они встали и поклонились ему до земли. Царь же сел на свой трон из слоновой кости с золотыми украшениями, оперся локтем на спину
золотого льва и, склонив голову на ладонь, приказал...
Неточные совпадения
За кедровые бревна с Ливана, за кипарисные и оливковые доски, за дерево певговое, ситтим и фарсис, за обтесанные и отполированные громадные дорогие камни, за пурпур, багряницу и виссон, шитый
золотом, за голубые шерстяные материи, за слоновую кость и красные бараньи кожи, за железо, оникс и множество мрамора, за драгоценные камни, за
золотые цепи, венцы, шнурки, щипцы, сетки, лотки, лампады, цветы и светильники,
золотые петли к дверям и
золотые гвозди, весом в шестьдесят сиклей каждый, за златокованые чаши и блюда, за резные и мозаичные орнаменты, залитые и иссеченные в камне изображения
львов, херувимов, волов, пальм и ананасов — подарил Соломон Тирскому царю Хираму, соименнику зодчего, двадцать городов и селений в земле Галилейской, и Хирам нашел этот подарок ничтожным, — с такой неслыханной роскошью были выстроены храм Господень и дворец Соломонов и малый дворец в Милло для жены царя, красавицы Астис, дочери египетского фараона Суссакима.
Они привозили из Африки слоновую кость, обезьян, павлинов и антилоп; богато украшенные колесницы из Египта, живых тигров и
львов, а также звериные шкуры и меха из Месопотамии, белоснежных коней из Кувы, парваимский
золотой песок на шестьсот шестьдесят талантов в год, красное, черное и сандаловое дерево из страны Офир, пестрые ассурские и калахские ковры с удивительными рисунками — дружественные дары царя Тиглат-Пилеазара, художественную мозаику из Ниневии, Нимруда и Саргона; чудные узорчатые ткани из Хатуара; златокованые кубки из Тира; из Сидона — цветные стекла, а из Пунта, близ Баб-эль-Мандеба, те редкие благовония — нард, алоэ, трость, киннамон, шафран, амбру, мускус, стакти, халван, смирну и ладан, из-за обладания которыми египетские фараоны предпринимали не раз кровавые войны.
Носильный одр сделал себе Соломон из лучшего кедрового дерева, с серебряными столпами, с
золотыми локотниками в виде лежащих
львов, с шатром из пурпуровой тирской ткани. Внутри же весь шатер был украшен
золотым шитьем и драгоценными камнями — любовными дарами жен и дев иерусалимских. И когда стройные черные рабы проносили Соломона в дни великих празднеств среди народа, поистине был прекрасен царь, как лилия Саронской долины!
Простой белый плащ надет на царе, скрепленный на правом плече и на
левом боку двумя египетскими аграфами из зеленого
золота, в форме свернувшихся крокодилов — символ бога Себаха.
Самый же трон был из слоновой кости с
золотой инкрустацией и
золотыми локотниками в виде лежащих
львов.
Неточные совпадения
На вершине ее покачивалось несколько стебельков
полевого былья, и над ними поднималась в небе луна в виде косвенно обращенного серпа из яркого червонного
золота.
Она уставилась было взглядом на
золотой лорнет Петра Петровича, который он придерживал в
левой руке, а вместе с тем и на большой, массивный, чрезвычайно красивый перстень с желтым камнем, который был на среднем пальце этой руки, — но вдруг и от него отвела глаза и, не зная уж куда деваться, кончила тем, что уставилась опять прямо в глаза Петру Петровичу.
Вспомнил, что в романе «Воскресение»
Лев Толстой назвал ризу попа
золотой рогожей, — за это пошленький литератор Ясинский сказал в своей рецензии, что Толстой — гимназист.
В больнице, когда выносили гроб, он взглянул на лицо Варвары, и теперь оно как бы плавало пред его глазами, серенькое, остроносое, с поджатыми губами, — они поджаты криво и оставляют открытой щелочку в
левой стороне рта, в щелочке торчит
золотая коронка нижнего резца. Так Варвара кривила губы всегда во время ссор, вскрикивая:
Самгин подвинулся к решетке сада как раз в тот момент, когда солнце, выскользнув из облаков, осветило на паперти собора фиолетовую фигуру протоиерея Славороссова и
золотой крест на его широкой груди. Славороссов стоял, подняв
левую руку в небо и простирая правую над толпой благословляющим жестом. Вокруг и ниже его копошились люди, размахивая трехцветными флагами, поблескивая окладами икон, обнажив лохматые и лысые головы. На минуту стало тихо, и зычный голос сказал, как в рупор: