Неточные совпадения
Ромашов знал, что и сам он бледнеет с каждым мгновением. В голове у него сделалось знакомое чувство невесомости, пустоты и свободы. Странная смесь ужаса и веселья подняла вдруг его душу кверху, точно легкую пьяную пену. Он увидел, что Бек-Агамалов, не сводя
глаз с женщины, медленно поднимает над головой шашку. И вдруг пламенный поток безумного восторга, ужаса,
физического холода, смеха и отваги нахлынул на Ромашова. Бросаясь вперед, он еще успел расслышать, как Бек-Агамалов прохрипел яростно...
пел выразительно Веткин, и от звуков собственного высокого и растроганного голоса и от
физического чувства общей гармонии хора в его добрых, глуповатых
глазах стояли слезы. Арчаковский бережно вторил ему. Для того чтобы заставить свой голос вибрировать, он двумя пальцами тряс себя за кадык. Осадчий густыми, тягучими нотами аккомпанировал хору, и казалось, что все остальные голоса плавали, точно в темных волнах, в этих низких органных звуках.
Неточные совпадения
Он чувствовал себя очень плохо, нервный шок вызвал
физическую слабость, урчало в кишечнике, какой-то странный шум кипел в ушах, перед
глазами мелькало удивленно вздрогнувшее лицо Тагильского, раздражало воспоминание о Харламове.
В этот вечер ее
физическая бедность особенно колола
глаза Клима. Тяжелое шерстяное платье неуловимого цвета состарило ее, отягчило движения, они стали медленнее, казались вынужденными. Волосы, вымытые недавно, она небрежно собрала узлом, это некрасиво увеличило голову ее. Клим и сегодня испытывал легонькие уколы жалости к этой девушке, спрятавшейся в темном углу нечистоплотных меблированных комнат, где она все-таки сумела устроить для себя уютное гнездо.
Самгина тяготило ощущение расслабленности,
физической тошноты, ему хотелось закрыть
глаза и остановиться, чтобы не видеть, забыть, как падают люди, необыкновенно маленькие в воздухе.
Самгин ожидал не этого; она уже второй раз как будто оглушила, опрокинула его. В
глаза его смотрели очень яркие, горячие
глаза; она поцеловала его в лоб, продолжая говорить что-то, — он, обняв ее за талию, не слушал слов. Он чувствовал, что руки его, вместе с
физическим теплом ее тела, всасывают еще какое-то иное тепло. Оно тоже согревало, но и смущало, вызывая чувство, похожее на стыд, — чувство виновности, что ли? Оно заставило его прошептать:
Самгин собрал все листки, смял их, зажал в кулаке и, закрыв уставшие
глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его, лицо горело, как на морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро почувствовал, что возмущение его не глубоко, оно какое-то
физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты, не лестные для нее, в позах унизительных, голую, уставшую.