Неточные совпадения
В отдыхальне, как мы прозвали
комнату,
в которую нас повели и через которую мы проходили, уже не было никого: сидящие фигуры
убрались вон. Там стояли привезенные с нами кресло и четыре стула. Мы тотчас же и расположились на них. А кому недостало, те присутствовали тут же, стоя. Нечего и говорить, что я пришел
в отдыхальню без башмаков: они остались
в приемной зале, куда я должен был сходить за ними. Наконец я положил их
в шляпу, и дело там и осталось.
Марья Степановна решилась переговорить с дочерью и выведать от нее, не было ли у них чего. Раз она заметила, что они о чем-то так долго разговаривали; Марья Степановна нарочно
убралась в свою
комнату и сказала, что у нее голова болит: она не хотела мешать «божьему делу», как она называла брак. Но когда она заговорила с дочерью о Привалове, та только засмеялась, странно так засмеялась.
Эти комические интермедии с паном Кнышевским повторялись довольно часто.
В один такой вечер наш художник Павлусь, от небрежности, как-то лениво
убирался знахаркою и выскочил с нами на улицу ради какой-то новой проказы. Пану Кнышевскому показалось скучно лежать; он привстал и, не чувствуя
в себе никаких признаков бешенства, освободил свои руки, свободно разрушил заклепы школы и тихо через хату вошел
в комнату.
— Конечно, нехорошо, да кто же мог предвидеть это? Нам с сестрой эта квартира велика: одна
комната остается лишняя — отчего ж не пустить
в нее хорошего человека? А хороший человек взял да и врезался. Да мне, по правде сказать, и на нее досадно: ну чем Кузьма хуже ее! Добрый, неглупый, славный. А она точно его не замечает. Ну, вы, однако,
убирайтесь из моей
комнаты; мне некогда. Если хотите видеть сестру с Кузьмой, подождите
в столовой, они скоро придут.
И вышел трубку себе спросить. У него, знаете, на вечерах заведено было по-модному — сигары и папиросы курить, а трубки
убирались в задние
комнаты; только вижу я, что горничные что-то суются, а больше всех Марья Алексеевна. Спрашиваю ее: