Эти впечатления не прошли бесследно для Александра Васильевича и в другом отношении. Он переживал время возмужания, время окончательного физического развития, он
делался мужчиной, а это именно та пора, когда образ существа другого пола волнует кровь, мутит воображение. Образ истерзанной кнутом и ножом палача красавицы так запечатлелся в уме молодого Суворова, что красивые формы женского тела если и рисовались в его воображении, то всегда сопровождались воспоминаниями об этой холодящей мозг картине.
Неточные совпадения
— А, молодой человек! Он вырос. Право, совсем
мужчина делается. Здравствуй, молодой человек.
— Я готов-с и отвечаю… но уймитесь, сударыня, уймитесь! Я слишком вижу, что вы бойкая!.. Это… это… это как же-с? — бормотал Лужин, — это следует при полиции-с… хотя, впрочем, и теперь свидетелей слишком достаточно… Я готов-с… Но, во всяком случае, затруднительно
мужчине… по причине пола… Если бы с помощью Амалии Ивановны… хотя, впрочем, так дело не
делается… Это как же-с?
Покойного Одинцова она едва выносила (она вышла за него по расчету, хотя она, вероятно, не согласилась бы
сделаться его женой, если б она не считала его за доброго человека) и получила тайное отвращение ко всем
мужчинам, которых представляла себе не иначе как неопрятными, тяжелыми и вялыми, бессильно докучливыми существами.
— И увидишь, — продолжал он, — что тетке твоей
сделается дурно, дамы бросятся вон, а
мужчины лукаво и смело посмотрят на тебя…
Даже если муж и превышает толпу умом — этой обаятельной силой в
мужчине, такие женщины гордятся этим преимуществом мужа, как каким-нибудь дорогим ожерельем, и то в таком только случае, если ум этот остается слеп на их жалкие, женские проделки. А если он осмелится прозирать в мелочную комедию их лукавого, ничтожного, иногда порочного существования, им
делается тяжело и тесно от этого ума.