«Зайду… скажу, что за письмом… что ехать пора…» — подумал он, не
помня приказа Манефина, и с замираньем сердца, робким шагом, взошел на крыльцо.
Вскоре пришел Алексей. В праздничном наряде таким молодцом он смотрел, что хоть сейчас картину писать с него. Усевшись на стуле у окна, близ хозяина, глаз не сводил он с него и с Ивана Григорьича.
Помня приказ Фленушки, только разок взглянул он на Настю, а после того не смотрел и в ту сторону, где сидела она. Следом за Алексеем в горницу Волк вошел, в платье Патапа Максимыча. Помолясь по уставу перед иконами, поклонившись всем на обе стороны, пошел он к Аксинье Захаровне.
Неточные совпадения
— Ведомости о крестьянах, об оброке, о продаже хлеба, об отдаче огородов…
Помнишь ли, сколько за последние года дохода было? По тысяче четыреста двадцати пяти рублей — вот смотри… — Она хотела щелкнуть на счетах. — Ведь ты получал деньги? Последний раз тебе послано было пятьсот пятьдесят рублей ассигнациями: ты тогда писал, чтобы не посылать. Я и клала в
приказ: там у тебя…
Антон Валерьянов Стрелов был мещанин соседнего уездного города, и большинство местных обывателей еще
помнит, как он с утра до вечера стрелой летал по базару, исполняя поручения и
приказы купцов-толстосумов.
— Ступайте все, — сказал он, — каждый к своему делу! Земским ведать
приказы по-прежнему, а опричникам, избранным слугам и полчанам моим,
помнить свое крестное целование и не смущаться тем, что я сегодня простил Никиту: несть бо в сердце моем лицеприятия ни к ближним, ни к дальним!
Одно вы
помните и зарубите, // Что мы клялись креста не целовать // Ни Владиславу, ни кому другому // Из иноземцев, — ждать, кого на царство // Пошлет Господь и выберет земля. // Нам государь — великий патриарх, // Другого нет у нас. Что скажет — свято. // Сегодня от него пришли гонцы. // Мы грамоту прочтем и вам объявим // Его
приказ и земское решенье.
Так, от материнской обмолвки и няниной скороговорки и от родительского
приказа смотреть и
помнить — связанного у меня только с предметами — белый медведь в пассаже, негр над фонтаном, Минин и Пожарский и т.д. — а никак не с человеками, ибо царь и Иоанн Кронштадтский, которых мне, вознеся меня над толпой, показывали, относились не к человекам, а к священным предметам — так это у меня и осталось: к нам в гости приходил сын Памятник-Пушкина.