Неточные совпадения
Глупостью, пошлостью, провинциальным болотом и злой сплетней повеяло
на Ромашова от этого безграмотного и бестолкового письма. И сам себе он показался с
ног до головы запачканным тяжелой, несмываемой грязью, которую
на него наложила эта связь с нелюбимой женщиной — связь, тянувшаяся почти полгода. Он
лег в постель, удрученный, точно раздавленный всем нынешним днем, и, уже засыпая, подумал про себя словами, которые он слышал вечером от Назанского...
Она опустилась
на траву и стала поправлять обеими руками волосы
на затылке. Ромашов
лег около ее
ног, и так как почва
на этом месте заметно опускалась вниз, то он, глядя
на нее, видел только нежные и неясные очертания ее шеи и подбородка.
Ромашов упал перед ней
на траву, почти
лег, обнял ее
ноги и стал целовать ее колени долгими, крепкими поцелуями.
Ромашову вдруг показалось, что сияющий майский день сразу потемнел, что
на его плечи
легла мертвая, чужая тяжесть, похожая
на песчаную гору, и что музыка заиграла скучно и глухо. И сам он почувствовал себя маленьким, слабым, некрасивым, с вялыми движениями, с грузными, неловкими, заплетающимися
ногами.
Неточные совпадения
Несколько раз подходил он к постели, с тем чтобы их скинуть и
лечь, но никак не мог: сапоги, точно, были хорошо сшиты, и долго еще поднимал он
ногу и обсматривал бойко и
на диво стачанный каблук.
Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и
легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: «Я, душенька, был у губернатора
на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!»
На что супруга отвечала: «Гм!» — и толкнула его
ногою.
На черной дали
легла уже трепетная снежная белизна; пена блестела, и багровый разрыв, вспыхнув средь золотой нити, бросил по океану, к
ногам Ассоль, алую рябь.
— Эх, ешь те комары! Расступись! — неистово вскрикивает Миколка, бросает оглоблю, снова нагибается в телегу и вытаскивает железный лом. — Берегись! — кричит он и что есть силы огорошивает с размаху свою бедную лошаденку. Удар рухнул; кобыленка зашаталась, осела, хотела было дернуть, но лом снова со всего размаху
ложится ей
на спину, и она падает
на землю, точно ей подсекли все четыре
ноги разом.
—
Лягте, — сказал Туробоев и ударом
ноги подшиб
ноги Самгину, он упал под забор, и тотчас, почти над головой его, взметнулись рыжие
ноги лошади,
на ней сидел, качаясь, голубоглазый драгун со светлыми усиками; оскалив зубы, он взвизгивал, как мальчишка, и рубил саблей воздух, забор, стараясь достать Туробоева, а тот увертывался, двигая спиной по забору, и орал: