Неточные совпадения
Он приложил руки ко рту и
закричал сдавленным голосом, так, чтобы не слышал ротный
командир...
Неожиданно вспомнилась Ромашову недавняя сцена на плацу, грубые крики полкового
командира, чувство пережитой обиды, чувство острой и в то же время мальчишеской неловкости перед солдатами. Всего больнее было для него то, что на него
кричали совсем точно так же, как и он иногда
кричал на этих молчаливых свидетелей его сегодняшнего позора, и в этом сознании было что-то уничтожавшее разницу положений, что-то принижавшее его офицерское и, как он думал, человеческое достоинство.
Ромашову вдруг вспомнился один ненастный вечер поздней осени. Несколько офицеров, и вместе с ними Ромашов, сидели в собрании и пили водку, когда вбежал фельдфебель девятой роты Гуменюк и, запыхавшись,
крикнул своему ротному
командиру...
— Бон-да-рен-ко! —
крикнул из-за стены полковой
командир, и звук его огромного голоса сразу наполнил все закоулки дома и, казалось, заколебал тонкие перегородки передней. Он никогда не употреблял в дело звонка, полагаясь на свое необыкновенное горло. — Бондаренко! Кто там есть еще? Проси.
— Нехорошо-с, — начал
командир рычащим басом, раздавшимся точно из глубины его живота, и сделал длинную паузу. — Стыдно-с! — продолжал он, повышая голос. — Служите без году неделю, а начинаете хвостом крутить. Имею многие основания быть вами недовольным. Помилуйте, что же это такое?
Командир полка делает ему замечание, а он, несчастный прапорщик, фендрик, позволяет себе возражать какую-то ерундистику. Безобразие! — вдруг
закричал полковник так оглушительно, что Ромашов вздрогнул. — Немысленно! Разврат!
И ротные
командиры выходили из себя,
крича: «Иванов, подай корпус вперед!
В половине одиннадцатого приехал полковой
командир. Под ним был огромный, видный гнедой мерин, весь в темных яблоках, все четыре ноги белые до колен. Полковник Шульгович имел на лошади внушительный, почти величественный вид и сидел прочно, хотя чересчур по-пехотному, на слишком коротких стременах. Приветствуя полк, он
крикнул молодцевато, с наигранным веселым задором...
Кто-то издали подал музыке знак перестать играть.
Командир корпуса крупной рысью ехал от левого фланга к правому вдоль линии полка, а за ними разнообразно волнующейся, пестрой, нарядной вереницей растянулась его свита. Полковник Шульгович подскакал к первой роте. Затягивая поводья своему гнедому мерину, завалившись тучным корпусом назад, он
крикнул тем неестественно свирепым, испуганным и хриплым голосом, каким
кричат на пожарах брандмайоры...
И, мгновенно раздражаясь, перебирая нервно и без нужды поводья, генерал
закричал через голову Осадчего на полкового
командира...
Еще секунда, еще мгновение — и Ромашов пересекает очарованную нить. Музыка звучит безумным, героическим, огненным торжеством. «Сейчас похвалит», — думает Ромашов, и душа его полна праздничным сиянием. Слышен голос корпусного
командира, вот голос Шульговича, еще чьи-то голоса… «Конечно, генерал похвалил, но отчего же солдаты не отвечали? Кто-то
кричит сзади, из рядов… Что случилось?»
— Не разговаривать! —
крикнул на него Ромашов. — Скажешь завтра ротному
командиру, что я так приказал… Так ты придешь завтра ко мне? — спросил он Хлебникова, и тот молча ответил ему робким, благодарным взглядом.
Неточные совпадения
— Сейчас придем! —
крикнул Вронский офицеру, заглянувшему в комнату и звавшему их к полковому
командиру.
— Займитесь им! —
крикнул Яшвину полковой
командир, указывая на Вронского, и сошел вниз к солдатам.
Он очень долго рассказывал о
командире, о его жене, полковом адъютанте; приближался вечер, в открытое окно влетали, вместе с мухами, какие-то неопределенные звуки, где-то далеко оркестр играл «Кармен», а за грудой бочек на соседнем дворе сердитый человек учил солдат петь и яростно
кричал:
Я был внизу в каюте и располагался там с своими вещами, как вдруг бывший наверху
командир ее, покойный В. А. Римский-Корсаков,
крикнул мне сверху: «Адмирал едет к нам: не за вами ли?» Я на минуту остолбенел, потом побежал наверх, думая, что Корсаков шутит, пугает нарочно.
Как только стало светать, как к кустам близко подъехал сотенный
командир милиции и
закричал: