Неточные совпадения
Оставался церемониальный марш. Весь полк свели в тесную, сомкнутую колонну, пополуротно. Опять выскочили вперед желонеры и вытянулись против правого фланга, обозначая линию движения. Становилось невыносимо жарко. Люди изнемогали от духоты и от тяжелых испарений собственных
тел, скученных в малом пространстве, от
запаха сапог, махорки, грязной человеческой кожи и переваренного желудком черного хлеба.
Ромашов близко нагнулся над головой, которая исступленно моталась у него на коленях. Он услышал
запах грязного, нездорового
тела и немытых волос и прокислый
запах шинели, которой покрывались во время сна. Бесконечная скорбь, ужас, непонимание и глубокая, виноватая жалость переполнили сердце офицера и до боли сжали и стеснили его. И, тихо склоняясь к стриженой, колючей, грязной голове, он прошептал чуть слышно...
Ромашов слышал, как из его развороченного на куски
тела шел густой
запах сырого мяса, точно от туш, которые выставляют при входе в мясные лавки.
Она обняла его за шею и нежно привлекла его голову к себе на грудь. Она была без корсета. Ромашов почувствовал щекой податливую упругость ее
тела и услышал его теплый, пряный, сладострастный
запах. Когда она говорила, он ощущал ее прерывистое дыхание на своих волосах.
Сильное, но приятное утомление внезапно овладело им. Он едва успел раздеться — так ему хотелось спать. И последним живым впечатлением перед сном был легкий, сладостный
запах, шедший от подушки —
запах волос Шурочки, ее духов и прекрасного молодого
тела.
В его груди больно бились бескрылые мысли, он со стыдом чувствовал, что утреннее волнение снова овладевает им, но не имел силы победить его и, вдыхая
запах тела женщины, прижимал сомкнутые губы к плечу её.
И все это полуголое, откровенное, хихикающее окружило его, и сразу нестерпимо
запахло телом, портером, все теми же влажными, мыльными духами.
Неточные совпадения
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к
телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь, в носу
запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
В маленьком грязном нумере, заплеванном по раскрашенным пано стен, за тонкою перегородкой которого слышался говор, в пропитанном удушливым
запахом нечистот воздухе, на отодвинутой от стены кровати лежало покрытое одеялом
тело. Одна рука этого
тела была сверх одеяла, и огромная, как грабли, кисть этой руки непонятно была прикреплена к тонкой и ровной от начала до средины длинной цевке. Голова лежала боком на подушке. Левину видны были потные редкие волосы на висках и обтянутый, точно прозрачный лоб.
Запах их всё сильнее и сильнее, определеннее и определеннее поражал ее, и вдруг ей вполне стало ясно, что один из них тут, за этою кочкой, в пяти шагах пред нею, и она остановилась и замерла всем
телом.
Стиснутые в одно плотное, многоглавое
тело, люди двигались все ближе к Самгину, от них исходил густой, едкий
запах соленой рыбы, детских пеленок, они кричали:
Что же стало с Обломовым? Где он? Где? На ближайшем кладбище под скромной урной покоится
тело его между кустов, в затишье. Ветви сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой, да безмятежно
пахнет полынь. Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его.