Неточные совпадения
Недели две спустя, в жаркий, истомный июньский полдень, Авилов лежал на
краю громадного густого
сада, на сене, и читал. Вдруг он услышал совсем близко за своею спиной легкие шаги. Он обернулся и увидел Харитину, которая, по-видимому, его не замечала.
Снова пришли незнакомые люди, и заскрипели возы, и застонали под тяжелыми шагами половицы, но меньше было говора и совсем не слышно было смеха. Напуганная чужими людьми, смутно предчувствуя беду, Кусака убежала на
край сада и оттуда, сквозь поредевшие кусты, неотступно глядела на видимый ей уголок террасы и на сновавшие по нем фигуры в красных рубахах.
Неточные совпадения
Час от часу плененный боле // Красами Ольги молодой, // Владимир сладостной неволе // Предался полною душой. // Он вечно с ней. В ее покое // Они сидят в потемках двое; // Они в
саду, рука с рукой, // Гуляют утренней порой; // И что ж? Любовью упоенный, // В смятенье нежного стыда, // Он только смеет иногда, // Улыбкой Ольги ободренный, // Развитым локоном играть // Иль
край одежды целовать.
Из окон флигеля выплывал дым кадила, запах тубероз; на дворе стояла толпа благочестивых зрителей и слушателей; у решетки
сада прижался Иван Дронов, задумчиво почесывая щеку
краем соломенной шляпы.
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни в странном городе, построенном на
краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени
садов, прятались домики и церкви Нижнего Новгорода.
Хочется ему и в овраг сбегать: он всего саженях в пятидесяти от
сада; ребенок уж прибегал к
краю, зажмурил глаза, хотел заглянуть, как в кратер вулкана… но вдруг перед ним восстали все толки и предания об этом овраге: его объял ужас, и он, ни жив ни мертв, мчится назад и, дрожа от страха, бросился к няньке и разбудил старуху.
В
саду дела мои пошли хорошо: я выполол, вырубил косарем бурьян, обложил яму по
краям, где земля оползла, обломками кирпичей, устроил из них широкое сиденье, — на нем можно было даже лежать. Набрал много цветных стекол и осколков посуды, вмазал их глиной в щели между кирпичами, — когда в яму смотрело солнце, всё это радужно разгоралось, как в церкви.