«Так, это она! стоит, как царица, и блестит
черными очами! Ей рассказывает что-то видный парубок; верно, забавное, потому что она смеется. Но она всегда смеется». Как будто невольно, сам не понимая как, протерся кузнец сквозь толпу и стал около нее.
О, как я всегда любила ездить с тобой от Имплевых в одном экипаже и смотреть тебе прямо в твои
черные очи; но вот, наконец, и ты меня покидал!..
И он, не поклонившись, повернулся и пошел себе за околицу, даже не оглядываясь на избушку, у которой долго еще белела узорная сорочка, — белела на черной тени под вишеньем, как белесая звездочка, — и нельзя было мельнику видеть, как плакали
черные очи, как тянулись к нему белые руки, как вздыхала девичья грудь.
Блажен, кто вырос в сумраке лесов, // Как тополь дик и свеж, в тени зеленой // Играющих и шепчущих листов, // Под кровом скал, откуда ключ студеный // По дну из камней радужных цветов // Струей гремучей прыгает сверкая, // И где над ним береза вековая // Стоит, как призрак позднею порой, // Когда едва кой-где сучок гнилой // Трещит вдали, и мрак между ветвями // Отвсюду смотрит
черными очами!
Неточные совпадения
Его нежданным появленьем, // Мгновенной нежностью
очей // И странным с Ольгой поведеньем // До глубины души своей // Она проникнута; не может // Никак понять его; тревожит // Ее ревнивая тоска, // Как будто хладная рука // Ей сердце жмет, как будто бездна // Под ней
чернеет и шумит… // «Погибну, — Таня говорит, — // Но гибель от него любезна. // Я не ропщу: зачем роптать? // Не может он мне счастья дать».
Тиха украинская ночь. // Прозрачно небо. Звезды блещут. // Своей дремоты превозмочь // Не хочет воздух. Чуть трепещут // Сребристых тополей листы. // Но мрачны странные мечты // В душе Мазепы: звезды ночи, // Как обвинительные
очи, // За ним насмешливо глядят, // И тополи, стеснившись в ряд, // Качая тихо головою, // Как судьи, шепчут меж собою. // И летней, теплой ночи тьма // Душна, как
черная тюрьма.
Мазепа мрачен. Ум его // Смущен жестокими мечтами. // Мария нежными
очами // Глядит на старца своего. // Она, обняв его колени, // Слова любви ему твердит. // Напрасно:
черных помышлений // Ее любовь не удалит. // Пред бедной девой с невниманьем // Он хладно потупляет взор // И ей на ласковый укор // Одним ответствует молчаньем. // Удивлена, оскорблена, // Едва дыша, встает она // И говорит с негодованьем:
— О, ты мне не надоел, — молвила она, усмехнувшись. — Я тебя люблю, чернобровый козак! За то люблю, что у тебя карие
очи, и как поглядишь ты ими — у меня как будто на душе усмехается: и весело и хорошо ей; что приветливо моргаешь ты
черным усом своим; что ты идешь по улице, поешь и играешь на бандуре, и любо слушать тебя.
Блещут чеканенные латы; на плече пика; гремит при седле сабля; шелом надвинут; усы
чернеют;
очи закрыты; ресницы опущены — он спит.