Неточные совпадения
Анцыфров, видимо, желал порисоваться, — показать, что и он тоже такого рода важная птица, которую есть за что арестовать. Полояров, напротив, как-то злобно отмалчивался. По сведениям хозяйки, оказалось, однако, что забрано в ночь вовсе не множество, на чем так упорно продолжал настаивать Анцыфров, а всего только четыре человека: один молодой, но семейный чиновник, один офицер Инфляндманландского полка, племянник соборного протопопа да гимназист
седьмого класса —
сын инспектора врачебной управы.
Неточные совпадения
Он был
сыном уфимского скотопромышленника, учился в гимназии, при переходе в
седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев в тюрьме, отец его в это время помер, Кумов прожил некоторое время в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой, пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними в Канаду, но на острове Крите заболел, и его возвратили в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив:
— Был в
седьмом классе —
сын штейгера, руководитель кружка марксистов, упрямый, носатый парень…
— Чертище, — называл он инженера и рассказывал о нем: Варавка сначала был ямщиком, а потом — конокрадом, оттого и разбогател. Этот рассказ изумил Клима до немоты, он знал, что Варавка
сын помещика, родился в Кишиневе, учился в Петербурге и Вене, затем приехал сюда в город и живет здесь уж
седьмой год. Когда он возмущенно рассказал это Дронову, тот, тряхнув головой, пробормотал:
Между прочим, и по моему поводу, на вопрос матушки, что у нее родится,
сын или дочь, он запел петухом и сказал: «Петушок, петушок, востёр ноготок!» А когда его спросили, скоро ли совершатся роды, то он начал черпать ложечкой мед — дело было за чаем, который он пил с медом, потому что сахар скоромный — и, остановившись на
седьмой ложке, молвил: «Вот теперь в самый раз!» «Так по его и случилось: как раз на
седьмой день маменька распросталась», — рассказывала мне впоследствии Ульяна Ивановна.
— Нет, сударь, немного; мало нынче книг хороших попадается, да и здоровьем очень слаб:
седьмой год страдаю водяною в груди. Горе меня, сударь, убило: родной
сын подал на меня прошение, аки бы я утаил и похитил состояние его матери. О господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй! — заключил почтмейстер и глубоко задумался.