Неточные совпадения
— Так, стало быть, вы,
барон, полагаете, что войска посылать не следует? — совещательно обратился к нему Непомук, заранее изображая выражением своего
лица полнейшее и беспрекословное согласие с мнением блистательного гостя.
Не станем изображать читателю, как гости истребляли закуски, как приналегли они на желудочные, тминные, листовки и померанцевки, как задвигались и загремели стулья, с какими плотоядными улыбками расселись все на подобающее каждому место, как величественно священнодействовал у особого стола клубный метрдотель Кирилла, направляя во все концы столов ряды лакеев с многоразличными яствами, за коими в порядке следовали многоразличные пития, — скажем только одно, что
барон сидел на самом почетном месте, между Непомуком и князем Кейкулатовым, и что сам Кирилла никому не пожелал уступить честь прислуживать этим трем
лицам: редкий и высший знак почтения со стороны амбициозного Кириллы.
Князь Кейкулатов начал было в эдаком роде: «позвольте, мол,
барон, и мне, как представителю, от
лица благородного дворянства», но запнулся, смешался, улыбнулся и завершил неожиданным словом: «чокнемтесь!» Откупщик и патриот Верхохлебов неистово «биял» себя в грудь и восклицал: «Отчизна!..
Лицо барона приняло скучающее выражение и напомнило несколько то выражение, которое он имел в начале нашего рассказа, придя с князем в книжную лавку; он и теперь также стал рассматривать висевшую на стене карту. Наконец, Анна Юрьевна сделала восклицание.
Недоставало в Нейсесе Ментора, но и он не замедлил явиться, если не в лице богини Минервы, то в
лице барона фон-Горнштейна, служившего конференц-министром у Трирского курфирста.
Неточные совпадения
Это был
барон, полковник, лет тридцати пяти, щеголеватый тип офицера, сухощавый, с немного слишком продолговатым
лицом, с рыжеватыми усами и даже ресницами.
Вот
барон Крюднер, напротив, ничего не помнил, ни местности, ни
лиц, и тоже никогда не смотрел вперед.
Мы с
бароном делали наблюдения над всеми сидевшими за столом
лицами, которые стеклись с разных концов мира «для стяжаний», и тихонько сообщали друг другу свои замечания.
Барон Крюднер ожил; облако исчезло с
лица его. «Il y a une providence pour les voyageurs! [«Провидение хранит путешественников!» — фр.] — воскликнул он, — много я на своем веку получал приглашений на обед или ужин, но всегда порознь: и вот здесь, на пустом берегу, среди дикарей, — приглашение на обед и ужин разом!»
Всякий раз, при сильном ударе того или другого петуха, раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно, так что стало страшно. Все привстали с мест, все кричали. Какие
лица, какие страсти на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал
барон. Действительно, этот момент был самый замечательный для постороннего зрителя.