Неточные совпадения
В
своем мундире, тщательно вычищенном и щеткой, и метелкой, при всех регалиях, стоял майор у окна и с
тайной смутой на сердце ожидал что-то
будет.
Молва о
тайной миссии учителя математики очень быстро разнеслась по всему Славнобубенску, что, впрочем, и немудрено, так как она весьма ловко
была пущена в среду гимназистов, которым пояснено, будто Устинов потому-то и шикнул Шишкину, что сам он шпион и что он-то, собственно, и погубил Шишкина
своим шиканьем.
Гимназисты разнесли молву по
своим семействам, а те по
своим знакомым, и, глядь, суток через двое весь Славнобубенск
был уже убежден, что в среде его ходит, подглядывает и подслушивает весьма опасный агент
тайной полиции — учитель Устинов.
Шишкина так и подмывало схватиться с места и сказать ему: «Ан, нет, мол,
есть же!
есть!» и показать в подтверждение полученное им письмо и деньги и для окончательной убедительности признаться, что сам он член
тайного общества и что, стало
быть, русские не совсем уж круглые дураки и презренные рабы, какими изволит изображать их господин Свитка. Однако же попридержал на время
свою прыть «под страхом неминуемой ответственности».
Время шло, начальство скакало, синие кучки шлялись, полиция, и явная и
тайная, усердно наблюдала — первая наблюдала, занимая фронтовою вытяжкою
свои посты, вторая — в различных образах шнырила тут и там, везде и нигде, принюхивалась, прислушивалась, старалась как-нибудь затесаться промеж синих кучек; и той и другой
было здесь нынче количество изрядное, но… все-таки ничего не вспыхивало и ничего не начиналось…
— Это само собою разумеется! — поклонился тот, вполне соглашаясь со
своим гостем. — Но буде вы уйдете из-под ареста, то рискуете
быть арестованным Санкт-Петербургскою явною или
тайною полициею. Вам это желательно?
Хвалынцеву
было теперь все равно где ни провести вечер, и он согласился тем охотнее, что ему еще с обеда у Колтышко почему-то казалось, будто Чарыковский непременно должен
быть посвящен в
тайны Лесницкого и Свитки, а теперь — почем знать — может, чрез это новое знакомство, пред его пытливо-любопытными глазами приподнимается еще более край той непроницаемой завесы, за которой кроется эта таинственная «сила» с ее заманчивым, интересным миром, а к этому миру, после стольких бесед с Цезариной и после всего, что довелось ему перечитать за несколько дней
своего заточения и над чем
было уже столько передумано, он, почти незаметно для самого себя, начинал чувствовать какое-то симпатическое и словно бы инстинктивное влечение.
— Время
своим чередом, а успокоения, пожалуй, что и не нужно теперь, — возразил Колтышко. —
Будут составляться кружки,
тайные братства, потайная пресса
будет давать направление — и для того, и для другого
есть уже достаточно подготовленных деятелей, — стало
быть, пропаганда пойдет
своей дорогой, если еще даже не сильнее. А дело это, кроме пробного шара, неожиданно дало теперь еще и положительные, хорошие результаты: оно озлобило молодежь, во-первых, во-вторых, — общественное мнение…
— Ну, а для нас он только прусской службы действительный
тайный советник и кавалер! — ответил Полояров, с выразительной презрительностью наперев на
свое определение Гумбольдта. — Больно уж он разные крестики да ордена любил, чтобы
быть для нас авторитетом!
Неточные совпадения
Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть в
тайну построения миров и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который, выйдя из пределов
своей специальности, проповедовал с кафедры, что мир не мог
быть сотворен в шесть дней.
Упоминалось о том, что Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради оставит человек отца и матерь и прилепится к жене,
будет два в плоть едину» и что «
тайна сия велика
есть»; просили, чтобы Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они видели сыны сынов
своих.
— Нет, я всегда хожу одна, и никогда со мной ничего не бывает, — сказала она, взяв шляпу. И, поцеловав ещё раз Кити и так и не сказав, что
было важно, бодрым шагом, с нотами под мышкой, скрылась в полутьме летней ночи, унося с собой
свою тайну о том, что важно и что даёт ей это завидное спокойствие и достоинство.
Красавица-кормилица, с которой Вронский писал голову для
своей картины,
была единственное
тайное горе в жизни Анны.
Кити замолчала, не потому, что ей нечего
было говорить; но она и отцу не хотела открыть
свои тайные мысли.