Но этого не случилось; все были налицо; вот, звеня кандалами, подходят «каторжане»; громыхая, подъезжают подводы с женщинами и детьми; сгрудившись плотной кучей,
всходят на пригорок пешие арестанты. И Бесприютный, окончив осмотр, опять двинулся вперед своей развалистой, характерной походкой бродяги.
Странное чувство овладело мною: я и испугался и заинтересовался этим явлением. Очень быстро чувство страха сменилось любопытством… Я быстро пошел назад,
взошел на пригорок и пробрался к тому кусту, где последний раз видел свет. Шаровая молния пропала. Долго я искал ее глазами и нигде не мог найти. Она словно в воду канула. Тогда я вернулся на тропу и пошел своей дорогой.
Ты же, заботливый друг погребенных без славы, простую // Повесть об них рассказавший, быть может кто-нибудь, сердцем // Близкий тебе, одинокой мечтою сюда приведенный, // Знать пожелает о том, что случилось с тобой, и, быть может, // Вот что расскажет ему о тебе старожил поседелый: // «Часто видали его мы, как он на рассвете поспешным // Шагом, росу отряхая с травы,
всходил на пригорок // Встретить солнце; там, на мшистом, изгибистом корне // Старого вяза, к земле приклонившего ветви, лежал он // В полдень и слушал, как ближний ручей журчит, извиваясь;
Неточные совпадения
Село стояло
на пригорке. За рекою тянулось топкое болото. Летом, после жарких дней, с топей поднимался лиловатый душный туман, а из-за мелкого леса
всходила на небо красная луна. Болото дышало
на село гнилым дыханием, посылало
на людей тучи комаров, воздух ныл, плакал от их жадной суеты и тоскливого пения, люди до крови чесались, сердитые и жалкие.