Юная мать смолкла, и только по временам какое-то тяжелое страдание, которое не могло прорваться наружу движениями или словами, выдавливало из ее глаз крупные слезы. Они просачивались сквозь
густые ресницы и тихо катились по бледным, как мрамор, щекам. Быть может, сердце матери почуяло, что вместе с новорожденным ребенком явилось на свет темное, неисходное горе, которое нависло над колыбелью, чтобы сопровождать новую жизнь до самой могилы.
Закрыв глаза, она несколько секунд стояла молча, выпрямляясь, а когда ее
густые ресницы медленно поднялись, Климу показалось, что девушка вдруг выросла на голову выше. Вполголоса, одним дыханием, она сказала:
Веки ее покраснели, горько шевельнулись губы, и новая слеза прокатилась из-под
густых ресниц, останавливаясь и лучисто сверкая на щеке.
Саша зарделся, рванул руку, но Людмила удержала ее и поцеловала еще несколько раз. Саша притих, потупился, и странное выражение легло на его ярких, полуулыбающихся губах, — и под навесом
густых ресниц знойные щеки его начали бледнеть.
Неточные совпадения
Сколько можно было разглядеть сквозь мигавшие
ресницы, человек этот был уже немолодой, плотный и с
густою, светлою, почти белою бородой…
— Вы очень сегодня веселы, и это очень приятно, — промолвила Анна Андреевна, важно и раздельно выговаривая слова. Голос ее был
густой и звучный контральт, но она всегда произносила спокойно и тихо, всегда несколько опустив свои длинные
ресницы и с чуть-чуть мелькавшей улыбкой на ее бледном лице.
Надежда Васильевна, старшая дочь Бахаревых, была высокая симпатичная девушка лет двадцати. Ее, пожалуй, можно было назвать красивой, но на Маргариту она уже совсем не походила. Сравнение Хионии Алексеевны вызвало на ее полном лице спокойную улыбку, но темно-серые глаза, опушенные
густыми черными
ресницами, смотрели из-под тонких бровей серьезно и задумчиво. Она откинула рукой пряди светло-русых гладко зачесанных волос, которые выбились у нее из-под летней соломенной шляпы, и спокойно проговорила:
Огромный Шарап, взмахивая
густою гривой, цапал ее белыми зубами за плечо, срывал шелковую головку с волос, заглядывал в лицо ей веселым глазом и, встряхивая иней с
ресниц, тихонько ржал.
…Наташа Манухина в котиковой шубке, с родинкой под глазом, розовая Нина Шпаковская с большими
густыми белыми
ресницами, похожими на крылья бабочки-капустницы, Машенька Полубояринова за пианино, в задумчивой полутьме, быстроглазая, быстроногая болтунья Зоя Синицына и Сонечка Владимирова, в которую он столько же раз влюблялся, сколько и разлюблял ее; и трое пышных высоких, со сладкими глазами сестер Синельниковых, с которыми, слава богу, все кончено; хоть и трагично, но навсегда.