Все чувствовали, что жалоба на товарища осуждается более, чем самый проступок. Вся масса
учеников смотрела сочувственно на наказываемого и с презрением на доносчика. Некоторое время после этого его дразнили звуками, похожими на блеяние козы, и звали «козою»…
Неточные совпадения
Все это было так завлекательно, так ясно и просто, как только и бывает в мечтах или во сне. И видел я это все так живо, что… совершенно не заметил, как в классе стало необычайно тихо, как
ученики с удивлением оборачиваются на меня; как на меня же
смотрит с кафедры старый учитель русского языка, лысый, как колено, Белоконский, уже третий раз окликающий меня по фамилии… Он заставил повторить что-то им сказанное, рассердился и выгнал меня из класса, приказав стать у классной двери снаружи.
Едва, как отрезанный, затих последний слог последнего падежа, — в классе, точно по волшебству, новая перемена. На кафедре опять сидит учитель, вытянутый, строгий, чуткий, и его блестящие глаза, как молнии, пробегают вдоль скамей.
Ученики окаменели. И только я, застигнутый врасплох,
смотрю на все с разинутым ртом… Крыштанович толкнул меня локтем, но было уже поздно: Лотоцкий с резкой отчетливостью назвал мою фамилию и жестом двух пальцев указал на угол.
К концу этой сцены с угрюмыми и сконфуженными лицами проходили мимо другие учителя.
Ученикам было совестно
смотреть на них, но, кажется, и учителям было совестно
смотреть на
учеников.
Но меня уже ждал законоучитель. Он отпустил одного исповедника и
смотрел на кучку старших
учеников, которые как-то сжимались под его взглядом. Никто не выступал. Глаза его остановились на мне; я вышел из ряда…
Неточные совпадения
— Да, хорошо, если подберешь такие обстоятельства, которые способны пустить в глаза мглу, — сказал Чичиков,
смотря тоже с удовольствием в глаза философа, как
ученик, который понял заманчивое место, объясняемое учителем.
— Спутать, спутать, — и ничего больше, — отвечал философ, — ввести в это дело посторонние, другие обстоятельства, которые запутали <бы> сюда и других, сделать сложным — и ничего больше. И там пусть приезжий петербургский чиновник разбирает. Пусть разбирает, пусть его разбирает! — повторил он,
смотря с необыкновенным удовольствием в глаза Чичикову, как
смотрит учитель
ученику, когда объясняет ему заманчивое место из русской грамматики.
— Здесь юрист-философ
посмотрел Чичикову в глаза опять с тем наслажденьем, с каким учитель объясняет
ученику еще заманчивейшее место из русской грамматики.
Аркадий
посмотрел на базаровского
ученика. Тревожное и тупое выражение сказывалось в маленьких, впрочем приятных чертах его прилизанного лица; небольшие, словно вдавленные глаза глядели пристально и беспокойно, и смеялся он беспокойно: каким-то коротким, деревянным смехом.
Она казалась весьма озабоченной делами школы, говорила только о ней, об
учениках, но и то неохотно, а
смотрела на все, кроме ребенка и мужа, рассеянным взглядом человека, который или устал или слишком углублен в себя.