Неточные совпадения
Крыштанович
рассказал мне, улыбаясь, что над ним только что произведена «экзекуция»… После
уроков, когда он собирал свои книги, сзади к нему подкрался кто-то из «стариков», кажется Шумович, и накинул
на голову его собственный башлык. Затем его повалили
на парту, Крыштанович снял с себя ремень, и «козе» урезали десятка полтора ремней. Закончив эту операцию, исполнители кинулись из класса, и, пока Домбровекий освобождался от башлыка, они старались обратить
на себя внимание Журавского, чтобы установить alibi.
Кто-то уже видел его в городе и
рассказывал о своей встрече как раз перед началом
урока, который, как мы думали,
на этот раз проведет еще инспектор.
27-го. Я ужасно встревожен. С гадостным Варнавой Препотенским справы нет.
Рассказывал на уроке, что Иона-пророк не мог быть во чреве китове, потому что у огромного зверя кита все-таки весьма узкая глотка Решительно не могу этого снесть, но пожаловаться на него директору боюсь, дабы еще и оттуда не ограничилось все одним легоньким ему замечанием.
— Всякий вздор мелют, — говорил Передонов. — Говорят, будто бы я гимназистам гадости рассказываю. А это вздор. Конечно, иногда
расскажешь на уроке что-нибудь смешное, чтоб оживить. У вас у самого сын — гимназист. Ведь он вам ничего такого про меня не рассказывал?
Неточные совпадения
Сережа
рассказал хорошо самые события, но, когда надо было отвечать
на вопросы о том, что прообразовали некоторые события, он ничего не знал, несмотря
на то, что был уже наказан за этот
урок.
У него была привычка беседовать с самим собою вслух. Нередко,
рассказывая историю, он задумывался
на минуту,
на две, а помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно. В такие минуты Дронов толкал Клима ногою и, подмигивая
на учителя левым глазом, более беспокойным, чем правый, усмехался кривенькой усмешкой; губы Дронова были рыбьи, тупые, жесткие, как хрящи. После
урока Клим спрашивал:
— Почему так рано? — спросила она. Клим
рассказал о Дронове и добавил: — Я не пошел
на урок, там, наверное, волнуются. Иван учился отлично, многим помогал, у него немало друзей.
Самое значительное и очень неприятное
рассказал Климу о народе отец. В сумерках осеннего вечера он, полураздетый и мягонький, как цыпленок, уютно лежал
на диване, — он умел лежать удивительно уютно. Клим, положа голову
на шерстяную грудь его, гладил ладонью лайковые щеки отца, тугие, как новый резиновый мяч. Отец спросил: что сегодня говорила бабушка
на уроке закона божия?
— Тебе пора
на урок, к Томилину. Ты, конечно, не станешь
рассказывать ему об этих глупостях.