Неточные совпадения
Должен сказать при этом, что собственно чорт играл в наших представлениях наименьшую роль. После своего появления старшему брату он нам уже почти не являлся, а если являлся, то не очень пугал. Может быть, отчасти это оттого, что в представлениях малорусского и
польского народа он неизменно является кургузым немцем. Но еще более действовала тут старинная большая
книга в кожаном переплете («Печерский патерик»), которую отец привез из Киева.
Я и теперь храню благодарное воспоминание и об этой
книге, и о
польской литературе того времени. В ней уже билась тогда струя раннего, пожалуй, слишком наивного народничества, которое, еще не затрагивая прямо острых вопросов тогдашнего строя, настойчиво проводило идею равенства людей…
Первая
книга, которую я начал читать по складам, а дочитал до конца уже довольно бегло, был роман
польского писателя Коржениовского — произведение талантливое и написанное в хорошем литературном тоне. Никто после этого не руководил выбором моего чтения, и одно время оно приняло пестрый, случайный, можно даже сказать, авантюристский характер.
Неточные совпадения
M-r le pretre Zajonczek не спеша поднял эти
книги и не спеша развернул их. Обе
книги были
польские: одна «Historija Kosciola Russkiego, Ksigdza Fr. Gusty» (история русской церкви, сочиненная католическим священником Густою), а другая—мистические бредни Тавянского, известнейшего мистика, имевшего столь печальное влияние на прекраснейший ум Мицкевича и давшего совершенно иное направление последней деятельности поэта.
Уже с XIII века Западная Европа решительно и упорно приступила к поискам новых форм мысли, к изучению и критике восточного догматизма, а у нас в XVII веке требовалось, чтобы «никто из неученых людей в домах у себя
польских, латинских и немецких и люторских, и кальвинских, и прочих еретических
книг не имел и не читал.
Действие происходит в
польском местечке в почтовом доме. Комната: справа от зрителя стол, на нем шнуровые
книги, бумага и проч., с левой клавикорды, на стене гитара, в средине открытый вид в цветник.
Работая над
книгой моей"Европейский роман", куда я ввел и
польскую беллетристику, я еще усиленнее продолжал эти чтения, даже и за границей, и моим последним чтецом в Ницце, с которым я специально изучал"Пана Тадеуша", был поляк, доктор, учившийся в России.
Показательна в этом отношении
книга польского философа Лютославского «Volonté et liberté», который хочет синтезировать восточную йогу с христианским путем.].