Неточные совпадения
И сам я,
казалось, всегда был таким же
мальчиком с большой головой, причем старший брат был несколько выше меня, а младший ниже…
Последний сидел в своей комнате, не
показываясь на крики сердитой бабы, а на следующее утро опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой. Нам он объяснил во время одевания, что Петрик — скверный, скверный, скверный мальчишка. И мать у него подлая баба… И что она дура, а он, Уляницкий, «достанет себе другого
мальчика, еще лучше». Он сердился, повторял слова, и его козлиная бородка вздрагивала очень выразительно.
Еврейский
мальчик, бежавший в ремесленное училище; сапожный ученик с выпачканным лицом и босой, но с большим сапогом в руке; длинный верзила, шедший с кнутом около воза с глиной; наконец, бродячая собака, пробежавшая мимо меня с опущенной головой, — все они,
казалось мне, знают, что я — маленький
мальчик, в первый раз отпущенный матерью без провожатых, у которого, вдобавок, в кармане лежит огромная сумма в три гроша (полторы копейки).
Дело это сразу пошло не настоящей дорогой. Мне
казалось, что этот рослый человек питает неодолимое презрение к очень маленьким
мальчикам, а я и еще один товарищ, Сурин, были самые малые ростом во всем пансионе. И оба не могли почему-то воспринять от Пашковского ни одного «правила» и особенно ни одной «поверки»…
Оказалось, что это три сына Рыхлинских, студенты Киевского университета, приезжали прощаться и просить благословения перед отправлением в банду. Один был на последнем курсе медицинского факультета, другой,
кажется, на третьем. Самый младший — Стасик, лет восемнадцати, только в прошлом году окончил гимназию. Это был общий любимец, румяный, веселый
мальчик с блестящими черными глазами.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые
казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Из всего того, что видел нынче Нехлюдов, самым ужасным ему
показался мальчик, спавший на жиже, вытекавшей из парахи, положив голову на ногу арестанта.
Он был невелик ростом, тонок, моложав, — так моложав и румян, что подчас
казался мальчиком, приклеившим бороду и перенявшим от взрослых, довольно удачно, их повадки.
Неиссякаемы были сокровища памяти и фантазии у этой старухи; она часто, сквозь дрему,
казалась мальчику то похожей на бабу-ягу сказки, — добрую и милую бабу-ягу, — то на красавицу Василису Премудрую.
Ему было лет двадцать пять, не больше, а теперь, при свете костра, он, бледный, с печальным болезненным лицом,
казался мальчиком.
Неточные совпадения
Были тут и мастера кататься, щеголявшие искусством, и учившиеся за креслами, с робкими неловкими движениями, и
мальчики, и старые люди, катавшиеся для гигиенических целей; все
казались Левину избранными счастливцами, потому что они были тут, вблизи от нее.
Надобно заметить, что учитель был большой любитель тишины и хорошего поведения и терпеть не мог умных и острых
мальчиков; ему
казалось, что они непременно должны над ним смеяться.
Когда я теперь вспоминаю его, я нахожу, что он был очень услужливый, тихий и добрый
мальчик; тогда же он мне
казался таким презренным существом, о котором не стоило ни жалеть, ни даже думать.
Этьен был
мальчик лет пятнадцати, высокий, мясистый, с испитой физиономией, впалыми, посинелыми внизу глазами и с огромными по летам руками и ногами; он был неуклюж, имел голос неприятный и неровный, но
казался очень довольным собою и был точно таким, каким мог быть, по моим понятиям,
мальчик, которого секут розгами.
Знатная дама, чье лицо и фигура,
казалось, могли отвечать лишь ледяным молчанием огненным голосам жизни, чья тонкая красота скорее отталкивала, чем привлекала, так как в ней чувствовалось надменное усилие воли, лишенное женственного притяжения, — эта Лилиан Грэй, оставаясь наедине с
мальчиком, делалась простой мамой, говорившей любящим, кротким тоном те самые сердечные пустяки, какие не передашь на бумаге, — их сила в чувстве, не в самих них.