Неточные совпадения
— Нет,
не говори… Так он стучался… особенно. И потом летел и стонал. А я
глядел, и сердце у меня рвалось за ним…
О дальнейшем
не думалось; все мысли устремились к одному, взлететь над городом, видеть внизу огоньки в домах, где люди сидят за чайными столами и ведут обычные разговоры,
не имея понятия о том, что я ношусь над ними в озаренной таинственной синеве и
гляжу оттуда на их жалкие крыши.
Тогда я подумал, что
глядеть не надо: таинственное явление совершится проще, — крылья будут лежать на том месте, где я молился. Поэтому я решил ходить по двору и опять прочитать десять «Отче наш» и десять «Богородиц». Так как главное было сделано, то молитвы я теперь опять читал механически, отсчитывая одну за другой и загибая пальцы. При этом я сбился в счете и прибавил на всякий случай еще по две молитвы… Но крыльев на условленном месте
не было…
Ноги он ставил так, как будто они у него вовсе
не сгибались в коленях, руки скруглил, так что они казались двумя калачами, голову вздернул кверху и
глядел на нас с величайшим презрением через плечо, очевидно, гордясь недавно надетым новым костюмом и, может быть, подражая манерам кого-нибудь из старшей ливрейной дворни.
Нас уложили, но мы
не спали, робко прислушиваясь к шумным крикам грозы и испуганному чириканью воробьев и
глядя в щели ставен, вспыхивавшие синими отсветами огня.
В тот год у нас служил кучер Петро, человек уже старый, ходивший в бараньем кожухе лето и зиму. Лицо у него было морщинистое, а тонкие губы под небольшими усами сохраняли выражение какой-то необъяснимой горечи. Он был необыкновенно молчалив, никогда
не принимал участия в толках в пересудах дворни и
не выпускал изо рта глиняной «люльки», в которой помешивал иногда горящий табак прямо заскорузлым мизинцем. Мне кажется, что именно он первый сказал,
глядя на сломанную «фигуру...
В связи с описанной сценой мне вспоминается вечер, когда я сидел на нашем крыльце,
глядел на небо и «думал без слов» обо всем происходящем… Мыслей словами, обобщений, ясных выводов
не было… «Щось буде» развертывалось в душе вереницей образов… Разбитая «фигура»… мужики Коляновской, мужики Дешерта… его бессильное бешенство… спокойная уверенность отца. Все это в конце концов по странной логике образов слилось в одно сильное ощущение, до того определенное и ясное, что и до сих пор еще оно стоит в моей памяти.
Я
глядел на нее и
не мог вспомнить ни названий, ни того, какой из этих кружков знаменит лесной торговлей, а какой торгует шерстью и салом.
Через несколько секунд дело объяснилось: зоркие глаза начальника края успели из-за фартука усмотреть, что ученики, стоявшие в палисаднике,
не сняли шапок. Они, конечно, сейчас же исправили свою оплошность, и только один, брат хозяйки, — малыш, кажется, из второго класса, —
глядел, выпучив глаза и разинув рот, на странного генерала, неизвестно зачем трусившего грузным аллюром через улицу… Безак вбежал в палисадник, схватил гимназиста за ухо и передал подбежавшим полицейским...
Эпизод этот залег в моей памяти каким-то странным противоречием, и порой,
глядя, как капитан развивает перед Каролем какой-нибудь новый план, а тот слушает внимательно и спокойно, — я спрашивал себя: помнит ли Кароль, или забыл? И если помнит, то винит ли капитана? Или себя? Или никого
не винит, а просто носит в душе беспредметную горечь и злобу? Ничего нельзя было сказать,
глядя на суховатое морщинистое лицо, с колючей искоркой в глазах и с тонкими губами, сжатыми, точно от ощущения уксуса и желчи…
За ужином ел невероятно много, а затем садился поуютнее в кресле и, сложив на животе красные руки,
глядел на танцующую или играющую молодежь благодушными глазками, пока
не засыпал.
Отца мы застали живым. Когда мы здоровались с ним, он
не мог говорить и только смотрел глазами, в которых виднелись страдание и нежность. Мне хотелось чем-нибудь выразить ему, как глубоко я люблю его за всю его жизнь и как чувствую его горе. Поэтому, когда все вышли, я подошел к его постели, взял его руку и прильнул к ней губами,
глядя в его лицо. Губы его зашевелились, он что-то хотел сказать. Я наклонился к нему и услышал два слова...
Этот рассказ мы слышали много раз, и каждый раз он казался нам очень смешным. Теперь, еще
не досказав до конца, капитан почувствовал, что
не попадает в настроение. Закончил он уже, видимо,
не в ударе. Все молчали. Сын, весь покраснев и виновато
глядя на студента, сказал...
И вдруг я проснулся. Начинало светать. Это было ранней весной, снег еще
не весь стаял, погода стояла пасмурная, слякотная, похожая более на осень. В окна тускло, почти враждебно
глядели мутные сумерки; освоившись с ними, я разглядел постель Бродского. На ней никого
не было.
Не было также и чемодана, который мы вчера укладывали с ним вместе. А в груди у меня стояло что-то теплое от недавнего счастливого сна. И контраст этого сна сразу подчеркнул для меня все значение моей потери.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе
глядеть на них?
не нужно тебе
глядеть на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Осип (
глядя в окно). Купцы какие-то хотят войти, да
не допускает квартальный. Машут бумагами: верно, вас хотят видеть.
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (
Глядя в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался.
Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Никто как Бог! //
Не ест,
не пьет // Меньшой сынок, //
Гляди — умрет!
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж
не раннее — // Подходит месяц май!» // Нелюбо и на старые, // Больней того на новые // Деревни им
глядеть.