Могила отца была обнесена решеткой и заросла травой. Над ней стоял деревянный крест, и краткая надпись передавала кратчайшее содержание жизни: родился тогда-то,
был судьей, умер тогда-то… На камень не было денег у осиротевшей семьи. Пока мы были в городе, мать и сестра каждую весну приносили на могилу венки из цветов. Потом нас всех разнесло по широкому свету. Могила стояла одинокая, и теперь, наверное, от нее не осталось следа…
Неточные совпадения
Это
было… в 1849 году, и отцу предлагалась должность уездного
судьи в губернском городе. Через двадцать лет он умер в той же должности в глухом уездном городишке…
Все признавали, от мелкого торговца до губернского начальства, что нет такой силы, которая бы заставила
судью покривить душою против совести и закона, но… и при этом находили, что если бы
судья вдобавок принимал умеренные «благодарности», то
было бы понятнее, проще и вообще «более по — людски»…
Вдова тоже приходила к отцу, хотя он не особенно любил эти посещения. Бедная женщина, в трауре и с заплаканными глазами, угнетенная и робкая, приходила к матери, что-то рассказывала ей и плакала. Бедняге все казалось, что она еще что-то должна растолковать
судье; вероятно, это все
были ненужные пустяки, на которые отец только отмахивался и произносил обычную у него в таких случаях фразу...
Но если и этого нет, если подкупная чиновничья среда извращает закон в угоду сильному, он,
судья,
будет бороться с этим в пределах суда всеми доступными ему средствами.
Что законы могут
быть плохи, это опять лежит на ответственности царя перед богом, — он,
судья, так же не ответственен за это, как и за то, что иной раз гром с высокого неба убивает неповинного ребенка…
В городе Дубно нашей губернии
был убит уездный
судья. Это
был поляк, принявший православие, человек от природы желчный и злой. Положение меж двух огней озлобило его еще больше, и его имя приобрело мрачную известность. Однажды, когда он возвращался из суда, поляк Бобрик окликнул его сзади.
Судья оглянулся, и в то же мгновение Бобрик свалил его ударом палки с наконечником в виде топорика.
С моста на наш приезд глазели кучки обывателей, которым
была отлично видна внутренность низко расположенной усадьбы и для которых приезд семьи «господина
судьи» составлял выдающееся событие.
— А! пан
судья… А! ей — богу!.. Ну, стоит ли? Это может повредить вашему здоровью… Ну,
будет уже, ну, довольно…
Чиновники разбегались, летом прыгая в окна:
было известно, что, вспылив,
судья легко пускал в ход палку…
Тут
было, действительно, и знание законов, и выразительность, и своеобразный пафос, как будто рассчитанный на чувствительность
судей.
— Держу, — отвечал Вулич глухим голосом. — Майор, вы
будете судьею; вот пятнадцать червонцев: остальные пять вы мне должны, и сделаете мне дружбу, прибавить их к этим.
Неточные совпадения
Коробкин (продолжает).«
Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон…» (Останавливается).Должно
быть, французское слово.
Судья тоже, который только что
был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые
будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои
будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
— Я боюсь, что она сама не понимает своего положения. Она не
судья, — оправляясь говорил Степан Аркадьич. — Она подавлена, именно подавлена твоим великодушием. Если она прочтет это письмо, она не в силах
будет ничего сказать, она только ниже опустит голову.
— Я пожалуюсь? Да ни за что в свете! Разговоры такие пойдут, что и не рад жалобе! Вот на заводе — взяли задатки, ушли. Что ж мировой
судья? Оправдал. Только и держится всё волостным судом да старшиной. Этот отпорет его по старинному. А не
будь этого — бросай всё! Беги на край света!