— Ну… — Бася прищурила глаз и лукаво посмотрела на молодого человека. Ну, я вам скажу… Этот господин, который похож на вас… он очень умный, ух, какой умный… Только еще не очень… Зачем он сам надевал кольцо?.. Закон такой… Ну, это правда: если еврей даст девушке кольцо или что-нибудь ценное и скажет такое-то слово… Вы знаете?.. Ну, она ему жена… А если гой даст что-нибудь, а
еврей скажет слово… Кто же будет муж?.. Этот гой будет муж?..
Неточные совпадения
…Вы знаете, я родился и вырос в так называемой теперь «черте оседлости», и у меня были товарищи,
скажу даже друзья детства —
евреи, с которыми я учился.
Как случилось, что красавица и модница вышла за старозаветного
еврея, хотя и образованного по-тогдашнему, но все же сильно отличавшегося от нее манерами, —
сказать не могу.
— Это потому, —
сказал серьезно Израиль, — что мы
евреи… Отец хочет, чтобы мы и в гимназии остались добрыми
евреями…
— Он удивительно, удивительно умеет держать себя — этот
еврей, —
сказала г-жа Фаворская, обращаясь к дяде, с целью
сказать ему приятное. — Такой приличный и столько такта. О, я всегда говорю, что и среди них есть люди… люди… которые…
— Их бин иде (я
еврей), —
сказал Израиль.
— А знаешь, почему он так балаганничает? Сознайся, Фроим: он смутил тебя. Ведь ты действительно собирался
сказать, что ты не
еврей… Правда?.. Для чего?
— Но ведь Фроим тоже
еврей… Для него это не так уж мистически ужасно. Для Мани, например, ты сам был бы, может, лапой из другого мира… —
сказал я.
— Я
скажу больше: вот нас сейчас здесь трое: русский, поляк и
еврей…
— Имею честь кланяться madame Басе… Мы тут занимались и невольно слышим, что вы рассказываете. Я тоже немного знаю об этой интересной истории. И знаете, что мне
сказали об ней умные
евреи?..
— Господин Мендель даже еще не слыхал ничего об этой истории, —
сказал Дробыш серьезно и с оттенком неудовольствия… — Вы думаете, во всем городе только господин Мендель умный
еврей? Есть еще очень много умных
евреев… И в нашем городе, и приезжих, хотя бы из Бердичева, или Гомеля, или Шклова.
Неточные совпадения
— А что вы
скажете о
евреях, которые погибают на фронтах от любви к России, стране еврейских погромов?
—
Еврей, —
сказал он, качая головой, —
еврей!
— Вот что! — воскликнула женщина удивленно или испуганно, прошла в угол к овальному зеркалу и оттуда, поправляя прическу,
сказала как будто весело: — Боялся не того, что зарубит солдат, а что за
еврея принял. Это — он! Ах… аристократишка!
— Я —
еврей! —
сказал Депсамес. — По Ренану — все
евреи — социалисты. Ну, это не очень комплимент, потому что и все люди — социалисты; это их портит не больше, чем все другое.
— Нет, вы подумайте: XIX век мы начали Карамзиным, Пушкиным, Сперанским, а в XX у нас — Гапон, Азеф, Распутин… Выродок из
евреев разрушил сильнейшую и, так
сказать, национальную политическую партию страны, выродок из мужиков, дурак деревенских сказок, разрушает трон…