Матвей Лозинский, разумеется, не знал еще, к своему несчастью, местных обычаев. Он
только шел вперед, с раскрытым сердцем, с какими-то словами на устах, с надеждой в душе. И когда к нему внезапно повернулся высокий господин в серой шляпе, когда он увидел, что это опять вчерашний полицейский, он излил на него все то чувство, которое его теперь переполняло: чувство огорчения и обиды, беспомощности и надежды на чью-то помощь. Одним словом, он наклонился и хотел поймать руку мистера Гопкинса своими губами.
Неточные совпадения
Действительно, на обычные вопросы при встречах: «как себе живете» или «как вам бог помогает» — лозищане, вместо «
слава богу»,
только махали рукой и говорили...
Только Лозинскому очень скучно без жены, и потому он старался работать как
только можно, и первые деньги отдал за тикет [Тикет (англ. — ticket) — билет.], который и
посылает ей в этом письме.
— Ай-ай, чего вы это испугались, — сказал жид. — Да это
только поезд. Ну, ну,
идите, что такое за важность… Пускай себе он
идет своей дорогой, а мы
пойдем своей. Он нас не тронет, и мы его не тронем. Здесь, я вам скажу, такая сторона, что зевать некогда…
Дыма посмотрел на него с великою укоризной и постучал себя пальцем по лбу. Матвей понял, что Дыма не хочет ругать его при людях, а
только показывает знаком, что он думает о голове Матвея. В другое время Матвей бы, может, и сам ответил, но теперь чувствовал, что все они трое по его вине
идут на дно, — и смолчал.
— Ну, вот. Она
пошла на фабрику к мистеру Бэркли. А мистер Бэркли говорит: «Хорошо. Еврейки работают не хуже других. Я могу принимать еврейку. Но
только я не могу, чтобы у меня станок стоял пустой в субботу. Это не платит. Ты должна ходить и в субботу…»
Матвей хотел ответить что-то очень внушительное, но в это время с одной из кроватей послышался сердитый окрик какого-то американца. Дыма разобрал
только одно слово devil, но и из него понял, что их обоих
посылают к дьяволу за то, что они мешают спать… Он скорчился и юркнул под одеяло.
Он стал читать, шевеля губами, о том, как двое молодых людей пришли в Содом к Лоту и как жители города захотели взять их к себе. Потом он поднял голову и начал думать. Он думал о том, что вот они с Дымой как раз такие молодые люди в этом городе.
Только у Дымы сразу стал портиться характер, и он сам
пошел к жителям города…
— Ну, и
слава богу, что
только один, — ответила барыня. — Для молодой девушки и одного слишком много.
Они вышли и
пошли берегом, направо, к пристаням, в надежде, что, может быть, Матвей и Дыма приехали на том эмигрантском корабле из Германии, который
только что проплыл мимо «Свободы».
Идет такой бедняга с дрянным товаром, порой со спичками,
только бы прикрыть чем-нибудь свое нищенство,
идет лохматый, оборванный и грязный, с потускневшими и грустными глазами, и по всему сразу узнаешь нашего еврея,
только еще более несчастного на чужой стороне, где жизнь дороже, а удача встречает не всех.
Несколько человек следили за этой работой. Может быть, они пробовали машину, а может быть, обрабатывали поле, но
только ни один не был похож на нашего пахаря. Матвей
пошел от них в другую сторону, где сквозь зелень блеснула вода…
Он слушал, как шаги стихали, потом стихли, и
только деревья что-то шептали перед рассветом в сгустившейся темноте… Потом с моря надвинулась мглистая туча, и
пошел тихий дождь, недолгий и теплый, покрывший весь парк шорохом капель по листьям.
Однако Джону Келли скоро стало казаться, что у незнакомца не было никаких намерений. Он просто вышел на платформу, без всякого багажа,
только с корзиной в руке, даже, по-видимому, без всякого плана действий и тупо смотрел, как удаляется поезд. Раздался звон, зашипели колеса, поезд пролетел по улице, мелькнул в полосе электрического света около аптеки, а затем потонул в темноте, и
только еще красный фонарик сзади несколько времени
посылал прощальный привет из глубины ночи…
— Уэлл! Это, конечно, не так определенно. Он имеет право, как и всякий другой, сидеть на скамье и вздыхать хоть до утра. Посмотрите
только, не станет ли он делать чего-нибудь похуже. Дэбльтоун полагается на вашу бдительность, сэр! Не
пойдет ли незнакомец к реке, нет ли у него сообщников на барках, не ждет ли он случая, чтобы ограбить железнодорожный поезд, как это было недавно около Мадисона… Постойте еще, Джон.
Глаза его с волнением видели здесь следы прошлого. Вот за углом как будто мелькнула чья-то фигура. Вот она появляется из-за угла, ступая так тяжело, точно на ногах у нее пудовые гири, и человек
идет, с тоской оглядывая незнакомые дома, как две капли воды похожие друг на друга… «Все здесь такое же, — думал про себя Лозинский, —
только… нет уже того человека, который блуждал по этой улице два года назад, а есть другой…»
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Пойдем, Машенька! я тебе скажу, что я заметила у гостя такое, что нам вдвоем
только можно сказать.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как
пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то…
Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Слуга. Вы изволили в первый день спросить обед, а на другой день
только закусили семги и потом
пошли всё в долг брать.
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве
только дворянству уступит;
пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.