Неточные совпадения
Матвей Дышло говорил всегда мало, но часто думал про
себя такое, что никак не мог бы рассказать словами. И никогда еще в его голове не было столько мыслей, смутных и неясных, как эти облака и эти волны, — и таких же глубоких и непонятных, как это море. Мысли эти рождались и падали в его голове, и он не мог бы, да и не старался их вспомнить, но чувствовал ясно, что от этих мыслей что-то колышется и волнуется в самой глубине его души, и он не мог бы
сказать, что это такое…
«Человек много думает на море разного, —
сказал он мне, — разное думает о
себе и о боге, о земле и о небе…
— Ну, разве я уж сам не могу различить, с кем имею дело, — ответил мистер Борк с большою политикой. — Что вы обо мне думаете?.. Пхе! Мистер Борк дурак, мистер Борк не знает людей… Ну, только и я вам
скажу это ваше большое счастье, что вы попали сразу на мистера Борка. Я ведь не каждый день хожу на пристань, зачем я стал бы каждый день ходить на пристань?.. А у меня вы сразу имеете
себе хорошее помещение, и для барышни найдем комнатку особо, вместе с моею дочкой.
— Всякое дыхание да хвалит господа, —
сказал про
себя Матвей. — А что же это еще такое?
— Ай-ай, чего вы это испугались, —
сказал жид. — Да это только поезд. Ну, ну, идите, что такое за важность… Пускай
себе он идет своей дорогой, а мы пойдем своей. Он нас не тронет, и мы его не тронем. Здесь, я вам
скажу, такая сторона, что зевать некогда…
— А это, я вам
скажу, хорошая свобода — чтоб ее взяли черти, —
сказал Дыма, сердито взваливая
себе мешок на спину.
По виду это был настоящий «барин», и, если бы так у
себя, дома, то Дыма непременно отвесил бы ему низкий поклон и
сказал бы...
— Фю-ю! На этот счет вы
себе можете быть вполне спокойны. Это совсем не та история, что вы думаете. Здесь свобода: все равные, кто за
себя платит деньги. И знаете, что я вам еще
скажу? Вот вы простые люди, а я вас больше почитаю… потому что я вижу: вы в вашем месте были хозяева. Это же видно сразу. А этого шарлатана я, может быть, и держать не стал бы, если бы за него не платили от Тамани-холла. Ну, что мне за дело! У «босса» денег много, каждую неделю я свое получаю аккуратно.
— Вот что, Дыма, —
сказал Матвей, отрываясь от своих горьких мыслей. — Надо поскорее писать письмо Осипу. Он здесь уже свой человек, — пусть же советует, как сыскать сестру, если она еще не приехала к нему, и что нам теперь делать с
собою.
— Это их дело, всякий здесь устраивает
себя, как хочет, —
сказал Борк хладнокровно и прибавил, поглаживая бородку: — Чем могу вам служить?
— Твоя правда, —
сказала барыня. — В этой Америке никто не должен думать о своем ближнем… Всякий знает только
себя, а другие — хоть пропади в этой жизни и в будущей… Ну, так вот я зачем пришла: мне
сказали, что у тебя тут есть наша девушка. Или, простите, мистер Борк… Не угодно ли вам позвать сюда молодую приезжую леди из наших крестьянок.
— Побойся ты бога, Дыма! —
сказал Матвей, вглядевшись. — На кого ты похож, и что это ты над
собою сделал?
— Вот видишь ли… Тут эти вот шестеро — агенты или, по-нашему, факторы Тамани-холла… Это, видишь ли, такая,
скажем,
себе компания… Скоро выборы. И они хотят выбрать в мэры над городом своего человека. И всех тогда назначат тоже своих… Ну, и тогда уже делают в городе что хотят…
— Послушай, Дыма, —
сказал Матвей серьезно. Почему ты думаешь, что их обычай непременно хорош? А по-моему, у них много таких обычаев, которых лучше не перенимать крещеному человеку. Это говорю тебе я, Матвей Лозинский, для твоей пользы. Вот ты уже переменил
себе лицо, а потом застыдишься и своей веры. И когда придешь на тот свет, то и родная мать не узнает, что ты был лозищанин.
— Э! — ответил Дыма с неудовольствием. — Где Крым, где Рим, а где панская корчма. С какой стати ты приплел сюда мою покойницу мать? Мне говорят:
скажи, я и
сказал. А ты как
себе хочешь.
Он потер
себе лоб и
сказал...
— Ну, что же ты мне
скажешь, моя милая? — спросила она как-то едко, обращаясь к Анне. — Ты пришла наниматься или, может быть, тоже поищешь
себе какого-нибудь Тамани-голла?..
— Я вижу, что ты человек разумный, —
сказала барыня снисходительно, — и понимаешь это… То ли, сам
скажи, у нас?.. Старый наш свет стоит
себе спокойно…, люди знают свое место… жид так жид, мужик так мужик, а барин так барин. Всякий смиренно понимает, кому что назначено от господа… Люди живут и славят бога…
— А! Право, только у вас, и почувствуешь
себя ивой раз точно на родине, —
сказал один из гостей, целуя у хозяйки руку. — И как вы это все умеете устроить?
— О, конечно, конечно! — засмеялся Дикинсон. — Видите ли: вы третий русский джентльмен, которого я встречаю…
Скажите — много американцев видели вы у
себя на родине?
— Иначе
сказать, — вы часто облегчаете
себе задачу с иностранцами. Я не дам приказа.
Поэтому он взял деньги и, положив их около
себя,
сказал...
— Назад, на родину!.. —
сказал Матвей страстно. — Видите ли, дома я продал и избу, и коня, и поле… А теперь готов работать, как вол, чтобы вернуться и стать хоть последним работником там, у
себя на родной стороне…
И, вспоминая недавний разговор, он чувствовал, что не знал хорошо
себя самого и что за всем, что он
сказал Нилову, — за коровой и хатой, и полем, и даже за чертами Анны — чудится еще что-то, что манило его и манит, но что это такое — он решительно не мог бы ни
сказать, ни определить в собственной мысли…
— Ну, вот — она нашла
себе «свою собственную жизнь», —
сказала она с оттенком горечи ученому господину, когда Анна попрощалась с ними. — Теперь посмотрим, что вы
скажете: пока еще явится ваш будущий строй, а сейчас вот… некому даже убрать комнату.
Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу
сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за
собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Как взбежишь по лестнице к
себе на четвертый этаж —
скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру — я и позабыл, что живу в бельэтаже.
Аммос Федорович. Нет, я вам
скажу, вы не того… вы не… Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно
себе мотает на ус.
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про
себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли, ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато,
скажу не хвастая, // Любил меня мужик!
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про
себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!