Неточные совпадения
Женщины после этого долго плакали и не могли
успокоиться. Особенно жалко было Лозинскому молодую сироту, которая сидела в стороне и плакала, как
ребенок, закрывая лицо углом шерстяного платка. Он уже и сам не знал, как это случилось, но только он подошел к ней, положил ей на плечо свою тяжелую руку и сказал...
Неточные совпадения
Она слышала от самой Амалии Ивановны, что мать даже обиделась приглашением и предложила вопрос: «Каким образом она могла бы посадить рядом с этой девицейсвою дочь?» Соня предчувствовала, что Катерине Ивановне как-нибудь уже это известно, а обида ей, Соне, значила для Катерины Ивановны более, чем обида ей лично, ее
детям, ее папеньке, одним словом, была обидой смертельною, и Соня знала, что уж Катерина Ивановна теперь не
успокоится, «пока не докажет этим шлепохвосткам, что они обе» и т. д. и т. д.
— А! если так, если он еще, — заговорила она с дрожью в голосе, — достает тебя, мучает, он рассчитается со мной за эти слезы!.. Бабушка укроет, защитит тебя, —
успокойся,
дитя мое: ты не услышишь о нем больше ничего…
— Не поздно ли будет тогда, когда горе придет!.. — прошептала бабушка. — Хорошо, — прибавила она вслух, —
успокойся,
дитя мое! я знаю, что ты не Марфенька, и тревожить тебя не стану.
Она решила, что сделает так. Но тут же, как это и всегда бывает в первую минуту затишья после волнения, он,
ребенок — его
ребенок, который был в ней, вдруг вздрогнул, стукнулся и плавно потянулся и опять стал толкаться чем-то тонким, нежным и острым. И вдруг всё то, что за минуту так мучало ее, что, казалось, нельзя было жить, вся злоба на него и желание отомстить ему хоть своей смертью, — всё это вдруг отдалилось. Она
успокоилась, оправилась, закуталась платком и поспешно пошла домой.
Извозчики, лавочники, кухарки, рабочие, чиновники останавливались и с любопытством оглядывали арестантку; иные покачивали головами и думали: «вот до чего доводит дурное, не такое, как наше, поведение».
Дети с ужасом смотрели на разбойницу,
успокаиваясь только тем, что за ней идут солдаты, и она теперь ничего уже не сделает. Один деревенский мужик, продавший уголь и напившийся чаю в трактире, подошел к ней, перекрестился и подал ей копейку. Арестантка покраснела, наклонила голову и что-то проговорила.