Неточные совпадения
А пока — оглядел всех, и сразу видно, что за народ
послал бог навстречу, и сразу же можно начать подходящий разговор:
один разговор с простым мужиком, другой — со своим братом, однодворцем или мещанином, третий — с управляющим или подпанком.
Матвей хотел ответить что-то очень внушительное, но в это время с
одной из кроватей послышался сердитый окрик какого-то американца. Дыма разобрал только
одно слово devil, но и из него понял, что их обоих
посылают к дьяволу за то, что они мешают спать… Он скорчился и юркнул под одеяло.
На
одном углу наши вышли и
пошли прямо.
— Ну, и
слава богу, что только
один, — ответила барыня. — Для молодой девушки и
одного слишком много.
Между тем, недалеко в переулке
один из прохожих, которого расспрашивал Джон, наткнулся на странного человека, который
шел, точно тащил на плечах невидимую тяжесть, и все озирался. Американец ласково взял его за рукав, подвел к углу и указал вдоль улицы...
Но тогда их было еще не так много, и, на несчастье Матвея, ему не встретилось ни
одного, когда он стоял среди толпы и кричал, как человек, который тонет. Американцы останавливались, взглядывали с удивлением на странного человека и
шли дальше… А когда опять к этому месту стал подходить полисмен, то Лозинский опять быстро
пошел от него и скрылся на мосту…
Теперь по бокам дороги
пошли уже скромные коттеджи, в
один и два этажа, на иных висели скромные вывески, как на наших лавках — по дверям и в окнах.
Несколько человек следили за этой работой. Может быть, они пробовали машину, а может быть, обрабатывали поле, но только ни
один не был похож на нашего пахаря. Матвей
пошел от них в другую сторону, где сквозь зелень блеснула вода…
Может быть, это был тоже человек без языка, какой-нибудь бедняга-итальянец,
один из тех, что
идут сюда целыми стадами из своей благословенной страны, бедные, темные, как и наши, и с такой же тоской о покинутой родине, о родной беде, под родным небом…
Матвей Лозинский, разумеется, не знал еще, к своему несчастью, местных обычаев. Он только
шел вперед, с раскрытым сердцем, с какими-то словами на устах, с надеждой в душе. И когда к нему внезапно повернулся высокий господин в серой шляпе, когда он увидел, что это опять вчерашний полицейский, он излил на него все то чувство, которое его теперь переполняло: чувство огорчения и обиды, беспомощности и надежды на чью-то помощь.
Одним словом, он наклонился и хотел поймать руку мистера Гопкинса своими губами.
А дело с Анной
шло все хуже и хуже… Через два года после начала этого рассказа два человека сошли с воздушного поезда на углу 4 avenue и
пошли по
одной из перпендикулярных улиц, разыскивая дом № 1235.
Один из них был высокий блондин с бородой и голубыми глазами, другой — брюнет, небольшой, но очень юркий, с бритым подбородком и франтовски подвитыми усами. Последний вбежал на лестницу и хотел позвонить, но высокий товарищ остановил его.
— Не говори, не говори! — остановила его она. — Я опять, как на той неделе, буду целый день думать об этом и тосковать. Если в тебе погасла дружба к нему, так из любви к человеку ты должен нести эту заботу. Если ты устанешь, я
одна пойду и не выйду без него: он тронется моими просьбами; я чувствую, что я заплачу горько, если увижу его убитого, мертвого! Может быть, слезы…
Тит Никоныч и Крицкая ушли. Последняя затруднялась, как ей
одной идти домой. Она говорила, что не велела приехать за собой, надеясь, что ее проводит кто-нибудь. Она взглянула на Райского. Тит Никоныч сейчас же вызвался, к крайнему неудовольствию бабушки.
Неточные совпадения
Столько лежит всяких дел, относительно
одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все
идет благополучно.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть
одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович
идет!» А
один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста ему
один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать; а о брюках и говорить нечего — нипочем
идут.
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как товар
идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и
одна ведьма вам в зубы, что…