Матвей попробовал вернуться. Он еще не понимал хорошенько, что такое с ним случилось, но сердце у него застучало в груди, а потом начало как будто падать. Улица, на которой он стоял, была точь-в-точь такая, как и та, где был
дом старой барыни. Только занавески в окнах были опущены на правой стороне, а тени от домов тянулись на левой. Он прошел квартал, постоял у другого угла, оглянулся, вернулся опять и начал тихо удаляться, все оглядываясь, точно его тянуло к месту или на ногах у него были пудовые гири.
Вскоре дверь за нею захлопнулась, и
дом старой барыни, недавно еще встревоженный, стоявший с открытою дверью и с людьми на крыльце, которые останавливали расспросами прохожих, опять стал в ряд других, ничем не отличаясь от соседей; та же дверь с матовым стеклом и черный номер: 1235.
Неточные совпадения
И должно быть, около каждого
дома — садик, а на краю села у выезда — корчма с приветливым американским жидом, где по вечерам гудит бас, тонко подпевает скрипка и слышен в весенние теплые вечера топот и песни до ранней зари, — как было когда-то в
старые годы в Лозищах.
Негр Сам, чистильщик сапог в Бродвее, мостовой сторож, подозревавший незнакомца в каком-нибудь покушении на целость бруклинского моста, кондуктор вагона, в котором Матвей прибыл вечером к Central park, другой кондуктор, который подвергал свою жизнь опасности, оставаясь с глазу на глаз с дикарем в электрическом вагоне, в пустынных предместьях Бруклина, наконец,
старая барыня, с буклями на висках, к которой таинственный дикарь огромного роста и ужасающего вида позвонился однажды с неизвестными, но, очевидно, недобрыми целями, когда она была одна в своем
доме…
О другой
старой барыне, из
дома № 1235, в газетах не упоминалось.
И он понимал, что это оттого, что в нем родилось что-то новое, а
старое умерло или еще умирает. И ему до боли жаль было многого в этом умирающем
старом; и невольно вспоминался разговор с Ниловым и его вопросы. Матвей сознавал, что вот у него есть клок земли, есть
дом, и телки, и коровы… Скоро будет жена… Но он забыл еще что-то, и теперь это что-то плачет и тоскует в его душе…
— Ну, где вам разбить ночью трактир! Да и не нужно — у бабушки вечный трактир. Нет, спасибо и на том, что выгнали из
дома старую свинью. Говорят, вдвоем с бабушкой: молодцы!
— А пусть попытают эту самую орду, — смеялся
дома старый Коваль, покуривая трубку. — Пусть их… Там и хаты из соломы да из березовых прутьев понаделаны. Возьмут солому, помажут глиной — вот тебе и хата готова.
Неточные совпадения
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут селом — на улице // Одни ребята малые, // В
домах — старухи
старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
Пришла старуха
старая, // Рябая, одноглазая, // И объявила, кланяясь, // Что счастлива она: // Что у нее по осени // Родилось реп до тысячи // На небольшой гряде. // — Такая репа крупная, // Такая репа вкусная, // А вся гряда — сажени три, // А впоперечь — аршин! — // Над бабой посмеялися, // А водки капли не дали: // «Ты
дома выпей,
старая, // Той репой закуси!»
Сам Левин не помнил своей матери, и единственная сестра его была старше его, так что в
доме Щербацких он в первый раз увидал ту самую среду
старого дворянского, образованного и честного семейства, которой он был лишен смертью отца и матери.
В Левинском, давно пустынном
доме теперь было так много народа, что почти все комнаты были заняты, и почти каждый день
старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах гостей и детей выходило очень много.
— А я стеснен и подавлен тем, что меня не примут в кормилицы, в Воспитательный
Дом, — опять сказал
старый князь, к великой радости Туровцына, со смеху уронившего спаржу толстым концом в соус.