Эти, а также и некоторые другие, столь же замечательные или, по крайней мере, очень
редкие события в первых числах апреля месяца 1885 года отмечены русскими газетами великой и малой печати, и истолковывались как «предвещания» той «близкой войны», о которой в истекшие дни все говорили и все ждали решительных известий. Особенным значением пользовалось «проречение кронштадтского младенца».
Неточные совпадения
«Одним из тех ужасных,
редких явлений в природе, случающихся, однако же, чаще в Японии, нежели в других странах, совершилась гибель фрегата «Диана». Так начинается рапорт адмирала к великому князю, генерал-адмиралу, — и затем, шаг за шагом, минута за минутой, повествует о грандиозном
событии и его разрушительном действии на берегах и на фрегате.
Были и другие разговоры, но не общие, а частные,
редкие и почти закрытые, чрезвычайно странные и о существовании которых я упоминаю лишь для предупреждения читателей, единственно ввиду дальнейших
событий моего рассказа.
На третий день он лежал в постели и бредил. Организм его, потрясенный предшествовавшими
событиями, очевидно не мог вынести последнего удара. Но и в бреду он продолжал быть гражданином; он поднимал руки, он к кому-то обращался и молил спасти «нашу общую, бедную…». В
редкие минуты, когда воспалительное состояние утихало, он рассуждал об анархии.
Вслед за этим
событием начал прихварывать дедушка Еремей. Он всё
реже выходил собирать тряпки, оставался дома и скучно бродил по двору или лежал в своей тёмной конуре. Приближалась весна, и в те дни, когда на небе ласково сияло тёплое солнце, — старик сидел где-нибудь на припёке, озабоченно высчитывая что-то на пальцах и беззвучно шевеля губами. Сказки детям он стал рассказывать
реже и хуже. Заговорит и вдруг закашляется. В груди у него что-то хрипело, точно просилось на волю.
— Очень много; правда, что многие из действительных
событий неправдоподобны, основаны на слишком
редких, исключительных положениях или сцеплениях обстоятельств и потому в настоящем своем виде имеют вид сказки или натянутой выдумки (из этого можно видеть, что действительная жизнь часто бывает слишком драматична для драмы, слишком поэтична для поэзии); но очень много есть
событий, в которых, при всей их замечательности, нет ничего эксцентрического, невероятного, все сцепление происшествий, весь ход и развязка того, что в поэзии называется интригою, просты, естественны.