Прелегкий и презвучный язык, достойнейший быть во всеобщем употреблении более, нежели теперь французский, за выучение коего французские мусьи — вроде Галушкинских берут тысячами и морят
ребенка года три; а этот язык можно без книги понять в полчаса и без копейки.
Неточные совпадения
— И не говорите мне: все равно! Вы, конечно, глава; но я же не раба ваша, а подружие. В чем другом я вам повинуюся, но в
детях — зась! Знайте:
дети не ваши, а наши. Петрусь на осьмом
году, Павлусе не вступно семь
лет, а Трушку (это я) что еще? — только стукнуло шесть
лет. Какое ему ученье? Он без няньки и пробыть не может. А сколько грамоток истратится, покуда они ваши дурацкие, буки да веди затвердят. Да хотя и выучат что, так, выросши, забудут.
Наконец, пришло наше к нам. Не увидели, как и
год прошел. Перед покровым-днем призван был наш стихарный дьячок, пан Тимофтей Кнышевский, и спрошен о времени, когда пристойнее начинать учение
детей.
Потом производилось то же действие с каждым учеником поодиночке, до последнего. И как Б иной
год учеников бывало до пятнадцати благородных и низко-родных (кроме нас, панычей, были и еще
дети помещиков, нашего же прихода), то мы, граматники, как последние, нетерпеливо ожидали очереди, чтобы отбыть неминуемое и скорее бежать к играм, шалостям и ласкам матерей. Ожидая очереди, мы, все должное расслабив, поддерживали руками, чтобы не затрудняться при наступлении действия.
А того батенька и не рассудили, что это были святки, праздники — какое тут учение? можно ли заниматься делом? надобно гулять, должно веселиться; святки раз в
году; не промориться же в такие дни над книгами! чудные эти старики! им как придет какая мысль, так они и держатся ее, — так и батенька поступили теперь: укрепясь в этой мысли, начали раздражаться гневом все более и более, и придумывали, как наказать
детей?
После первого опыта с Павлусем, маменька принялись обсуживать, отчего это их сынки, почти
дети еще — что там: Петрусе 18, Павлусе 17, а мне 16
лет — возымели такую охоту ходить на вечерницы, и решили:"Это никто как «Галушка»!
— Удивляюся вам, Фекла Зиновьевна, как вы даже и в эти
лета подвержены мехлиодии, и у вас все любовное на уме (при сем маменька плюнули и так поморщились, как будто крепкого уксусу отведали). Как вы располагаете женить
детей? что из них будет?
Звериную вы знаете природу: // У них, не как у нас — у нас
ребёнок году, // Хотя б он царский был, и глуп, и слаб, и мал;
Там, на большом круглом столе, дымилась уха. Обломов сел на свое место, один на диване, около него, справа на стуле, Агафья Матвеевна, налево, на маленьком детском стуле с задвижкой, усаживался какой-то
ребенок лет трех. Подле него садилась Маша, уже девочка лет тринадцати, потом Ваня и, наконец, в этот день и Алексеев сидел напротив Обломова.
Римский-Корсаков видел, как аинку сосал
ребенок лет трех, который отлично уже двигался сам и даже имел на ременном поясе ножик, как большой.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как
дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать
лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три
года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что
год, то
дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Но в семье она — и не для того только, чтобы показывать пример, а от всей души — строго исполняла все церковные требования, и то, что
дети около
года не были у причастия, очень беспокоило ее, и, с полным одобрением и сочувствием Матрены Филимоновны, она решила совершить это теперь,
летом.
Флигель
лет двадцать тому назад, когда Долли была
ребенком, был поместителен и удобен, хоть и стоял, как все флигеля, боком к выездной аллее и к югу.
Дарья Александровна проводила
лето с
детьми в Покровском, у сестры своей Кити Левиной.