Неточные совпадения
А птица — пальцем
можно было разделять, а жир с нее во рту
не помещается, так и течет!
Обращаюсь теперь к продолжению описания нашего воспитания. Правду сказать,
можно было бы благодарить батеньке, а еще более маменьке: их труды
не втуне остались. Мы были воспитаны прекрасно: были такие брюханчики, пузанчики, что любо-весело на нас глядеть: настоящие боченочки!
Быв одинаковой натуры с маменькой, я терпеть
не мог наук, и потому тут же давал себе обещание как
можно хуже учиться, а что наказывать меня
не будут, я это твердо помнил.
Даже прекрасный пол с восторгом принял бы этот язык, потому что на нем
можно выражать все тончайшие нежности (усладительнее, нежели на французском;
не нужно гнусить, а говорить ярко; притом же, как пожелается,
можно объяснять чувства свои открыто и прикрыто…
Маменька на этом увещании
не остановились. Они были одни из нежнейших маменек нашего века, коих, правда, и теперь в новом поколении
можно бы найти тысячи, под другою только формою, но с теми же понятиями о пользах и выгодах любимчиков сынков
Работа моя шла быстро и очень удачно. Маменька
не находили слов хвалить меня и закармливали ласощами. Только и потребовали, чтобы нагих людей покрыть краскою сколько
можно толще и так, чтобы ничего невозможно было различить."Покрой их, Трушко, потолще; защити их от стыда". И я со всем усердием накладывал на них всех цветов краски,
не жалея, и имел удовольствие слышать от маменьки:"Вот теперь живо; невозможно различить человек ли это или столб?"
Маменька так и помертвели!.. Через превеликую силу могли вступить в речь и принялись было доказывать, что учение вздор, гибель-де нашим деньгам и здоровью.
Можно быть умным, ничего
не зная и, всему научась, быть глупу."Многому ли научились наши дети? — продолжали они. — Несмотря что сколько мы на них положили кошту пану Тимофтею и вот этому дурню, что по-дурацки научил говорить наших детей и невинные их уста заставил произносить непонятные слова…"
Притом же маменька моя правду говаривали: ничто так человеку
не нужно, как здоровье; с ним
можно все и много кушать; а кушая все, поддерживаешь свое здоровье. Пирог сделан для вмещения начинки, а начинка сдабривает пирог; так и человек с своим желудком. Науки же — настоящие «глисты»: изнурят и истощат человека, хоть брось.
А того батенька и
не рассудили, что это были святки, праздники — какое тут учение?
можно ли заниматься делом? надобно гулять, должно веселиться; святки раз в году;
не промориться же в такие дни над книгами! чудные эти старики! им как придет какая мысль, так они и держатся ее, — так и батенька поступили теперь: укрепясь в этой мысли, начали раздражаться гневом все более и более, и придумывали, как наказать детей?
Нынешнее — или теперешнее,
не знаю, как правильнее сказать поколение, уже внуки мои, имея своих Галушкинских в другом формате, то есть костюме, с другими выражениями о тех же понятиях, с другими поступками по прежним правилам, от них-то, новых реверендиссимов наслушавшись, говорят уже, что любовь есть приятное занятие, что для него
можно пожертвовать свободным получасом; часто необходимость при заботах тяжелых для головы, стакан лимонаду жаждущему, а
не в спокойном состоянии находящемуся, недостойная малейшего размышления,
не только позволения владеть душою, недостойная и
не могущая причинять человеку малейшей досады и тем менее горести.
То желудок, чем хочешь, отягощай, все пройдет,
можно считать; как же голову отяготишь грамматиками и арихметиками (маменька, по безграмотству, (
не могли правильно называть наук), и они там заколобродят себе, так уже александрийский лист
не поможет.
Полковник вышел уже в сюртуке и гости за ним тоже — поверите ли? — в сюртуках… Но какое нам дело, мы будто и
не примечаем. Как вот, послушайте… Господин полковник сказал:"Зовите же гг. офицеров"… и тут вошло из другой комнаты человек семь офицеров и,
не поклонясь никому, даже и нам, приезжим, сели прямо за стол.
Можно сказать, учтиво с нами обращались! Может быть, они с господином полковником виделись прежде, но мы же званые… Но хорошо — уселися.
Им это
можно было: они
не были в службе).
Выехал я, наконец, в путь с Кузьмою и начал вояж благополучно. Скоро увидел, что
не нужно было обременять себя таким множеством съестного. Везде по дороге были села и города, следовательно, всего
можно было купить; >но Кузьма успокоил меня поговоркою:"Запас беды
не чинит, —
не на дороге, так на месте пригодится". Однако же, от летнего времени, хлеб пересох, а прочее все испортилось, и мы должны были все кинуть. Находили, однако же, все нужное по дороге, и Кузьма всегда приговаривал:"Абы гроши — все будет".
— Куда нам в этакую даль? — вскричал я, видя, что уже стемнело, и знав, по перочинным ножичкам, что подписанный на них Лондон — город чужой и
не в нашем государстве: так
можно ли пускаться в него к ночи?
В заключение беседы нашей приятель мой, Марко… Вот по отчеству забыл; а чуть ли
не Петрович? Ну, бог с ним! как был, так и был; может, и теперь есть — так он-то советовал мне ежедневно приходить в театры: тут-де, кроме что всего насмотришься, да
можно многое перенять. Причем дал мне билетик на завтра, сказав, что будет преотличная штука: царица Дидона и опера. Я обещался; с тем и пошел.
Утро провел я, любуясь рекою, и до обеда
не сходил с места. Любуюсь и
не налюбуюсь! Меня занимала мысль все одна: что, если бы эта река да у нас в Хороле? Сколько бы добра из нее
можно сделать? Мельницы чудесные, винокурни преотменные! А здесь она впусте течет.
Я хотел, чтобы моя жена имела тон в обществе, то есть голос звонкий, заглушающий всех так, чтобы из-за нее никто
не говорил; имела бы столько рассудка, чтобы могла говорить беспрестанно, хоть целый день (по сему масштабу — говаривал домине Галушкинский —
можно измерять количество разума в человеке: глупый человек
не может-де много говорить); имела бы вкус во всем, как в варенье, так и в солении, и знала бы тонкость в обращении с кормленою птицею; была бы тщательно воспитана, и потому была бы величественна как в объеме, так и в округлостях корпорации.
Много
можно бы об этом наговорить, но нынешние люди
не поймут нас.
— Ничего, братец! — сказал он: —
можно спрыгнуть. Оно
не так высоко, как кажется.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как
можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли какого приказанья?
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе
не будет времени думать об этом. И как
можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы
не берете? Возьмите! в дороге все пригодится. Давай сюда головы и кулек! Подавай все! все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, — и веревочка в дороге пригодится: тележка обломается или что другое, подвязать
можно.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что
можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Артемий Филиппович (
не давая письма). Нет, это место
можно пропустить, а там дальше разборчиво.