Знакомая эта была Лизавета Ивановна, или просто, как все звали ее, Лизавета,
младшая сестра той самой старухи Алены Ивановны, коллежской регистраторши и процентщицы, у которой вчера был Раскольников, приходивший закладывать ей часы и делать свою пробу…
В первый же раз, когда я остался без пары, — с концом песни я протянул руку Мане Дембицкой. Во второй раз, когда осталась Лена, — я подал руку ее сестре раньше, чем она успела обнаружить свой выбор, и когда мы, смеясь, кружились с Соней, у меня в памяти осталось лицо Лены, приветливо протягивавшей мне обе руки. Увидев, что опоздала, она слегка покраснела и осталась опять без пары. Я пожалел, что поторопился… Теперь
младшая сестра уже не казалась мне более приятной.
Младшая сестра ее, разевавшая рот, заснула в следующей комнате, на сундуке, но мальчик, сын Лебедева, стоял подле Коли и Ипполита, и один вид его одушевленного лица показывал, что он готов простоять здесь на одном месте, наслаждаясь и слушая, хоть еще часов десять сряду.
Неточные совпадения
Раскольников не проронил ни одного слова и зараз все узнал: Лизавета была
младшая, сводная (от разных матерей)
сестра старухи, и было ей уже тридцать пять лет.
«Нечто среднее между клоуном и палачом», — сказала про него
сестра Ряхина,
младшая, дурнушка такая…
Скажу лишь, что год спустя после Макара Ивановича явился на свете я, затем еще через год моя
сестра, а затем уже лет десять или одиннадцать спустя — болезненный мальчик,
младший брат мой, умерший через несколько месяцев.
Родных он чуждался; к отцу ездил только по большим праздникам, причем дедушка неизменно дарил ему красную ассигнацию; с
сестрами совсем не виделся и только с
младшим братом, Григорием, поддерживал кой-какие сношения, но и то как будто исподтишка.
Тетенька Анфиса Порфирьевна была
младшая из
сестер отца (в описываемое время ей было немногим больше пятидесяти лет) и жила от нас недалеко.